Загадка Либастьяна, или происки богов

— Знаешь, — ответил себе Тэодер, выяснивший мучивший его вопрос и испытавший от ответа легкое стеснение, но в куда большей степени облегчение от того, что тет-а-тет с сестрой ему нет нужды в маскировке. К чему притворство, если кузина все знает и видит? Принц крепче прижал к себе Элию и поцеловал ее долгим, нежным, исполненным истинного чувства поцелуем. Мужчина целовал женщину, мужчина, знающий о том, что прекрасная женщина никогда не будет принадлежать ему целиком, но удовлетворенный тем, что ему нашлось место в ее сердце. Нет, Тэодер не хотел сумасшедшего пожара страсти, но чувствовал настоятельную необходимость изредка греться в лучах силы кузины, возможно и для того, чтобы не утратить способность чувствовать и любить.

Будь сейчас у этого поцелуя в свидетелях Ноут и Ментор, бедные принцы не узнали бы своего безжалостного и жесткого, как клинок, шефа и в ужасе прикрыли бы глаза, стараясь забыть о том, во что может превратить всесильного босса мафии нескольких Уровней любовь. Но принцы был далеки, а потому почти спокойны.

Тэодер неохотно отстранился от богини, мгновенно превращаясь из галантного любовника в осторожного брата, кивнул ей, давая понять, что помнит уговор, и исчез.

Элия, на секунду приложила пальцы к губам, словно еще чувствуя тепло поцелуя, и позвала:

— Злат.

Повелитель Межуровнья появился в апартаментах богини безо всяких спецэффектов, то ли более не желал производить на принцессу впечатление, то ли понимал, что иным отношение к нему принцессы не станет, какие бы величественные фокусы он не творил.

Злат возник в гостиной один. Упреждая вопрос богини, мужчина промолвил, изучающе косясь на нее с ничего не значащей холодной полуулыбкой:

— Твои хм… друзья в безопасности. Скажи, дорогая моя, они нужны для разговора об этой вещице?

Повелитель Межуровнья прошелся по ковру и небрежно провернул появившуюся в длинных пальцах великолепную миниатюру с собственным изображением. Принцесса мгновенно узнала карту работы Либастьяна и изумлено выдохнула:

— Однако…

— Ты знаешь, что это такое, — убедился Злат в правдивости слов лоулендской парочки, вытащенной из болот Мэссленда, и столь же уверенно заявил, в большей степени даже приказал:

— И расскажешь мне.

— Расскажу, — охотно согласилась богиня, не видя никаких причин, по каким могла бы промолчать или предпринять заранее обреченную на провал попытку ввести в заблуждение Повелителя Межуровнья, не зря именуемого Драконом Туманов. — Но сначала я хотела бы осмотреть Элегора и Рэта. Это не займет много времени, зато поможет мне избежать проблем в будущем. Бесконтрольное воздействие силы любви редко для кого проходит бесследно.

— Что ж, проверь, — небрежно, позволив нотке легкого неудовольствия проскользнуть в голосе, согласился Злат. Он сдернул с пышных волос шляпу, бросил ее на стол и расположился в кресле, скрестив ноги в лодыжках, — а потом мы начнем наш разговор.

Мужчина повел бровью, и безжалостные осквернители светлых ковров в ту же секунду были возвращены на место преступления. Кажется, боги даже не успели в полной мере осознать факт временного отсутствия, единственными доказательствами которого был вычищенный ковер и избавление их тел от грязевых меток топей. О цивилизованном облике богов, кажется, позаботился Злат. Зачем? А кто знает наверняка? Может, тоже не хотел злить Элию?

Впрочем, Рэту было глубоко наплевать и на ковер и на свой внешний малость расхристанный вид. Куда больше его интересовала Богиня Любви, он словно растворялся в ощущении ее присутствия, купался в запахе Элии, любовался мельчайшим из ее жестов, исполненным женственной прелести и намеком на воплощение скрытых желаний. Язык шпиона по привычке безостановочно молол всякую чушь.

— Королева моя дорогая, — расплылся в ликующей улыбке Рэт, рухнув на колени и простирая руки к богине. — Как я рад тебя видеть! Если я смотрю на тебя, значит, нахожусь в Лоуленде, и никто не кинет меня в противную грязь, и не будет пытать в холодных подземельях и не спустит на меня адских псов.

— Если вспомнить про ковер, то ты можешь ошибаться, — Элегор с ухмылкой напомнил Рэту про преступление, и, не дожидаясь особого приглашения, плюхнулся в свободное кресло.

— Ах, великодушнейшая и прекраснейшая из всех богинь, никогда не жалевшая шоколада для своего верного друга!!!.. — продолжал петь дифирамбы принцессе Рэт.

— По первому пункту ты ее с кем-то перепутал, — снова вставил герцог, с интересом наблюдая за концертом. Он еще не успел сообразить, что приятель не паясничает, а говорит и делает именно то, что хочет.

Элия тем временем подошла к ползающему по ковру Грею и, твердо положив руку на плечо, второй подняла подбородок мужчины, властно приказав:

— Замри!

— У твоих ног — хоть навек! — пылко пообещал Рэт и сделал попытку обхватить ноги принцессы и покрыть ее брюки многочисленными лобзаниями.

— Это и есть проявление действия твоей силы? — полюбопытствовал Повелитель Межуровнья, изучая поведение шпиона с тем же чуть брезгливым вниманием, с каким надменная дама смотрела бы на дрессированных блошек, откалывающих цирковой номер.