Загадка обнаженной натуры

И тут аудитор хлопнул себя по затылку. Балда! А если в этих двадцати пяти процентах зарыта доля финансового директора? Тогда, Пeтрович быстро набросал на бумаге расчеты, при эмиссии, уменьшающей долю хозяина бизнеса до контрольных пятидесяти одного процента, доля физических лиц уменьшается до семнадцати процентов. Значит, при продаже на рынке остальных тридцати двух процентов прочие физические лица становятся миноритарными держателями и наверняка теряют права в принятии стратегических решений.

Пeтрович закурил трубку. Мой дорогой, когда ты, в разговоре со Шнайдером, так безапелляционно утверждал о маловероятности конфликта застройщика со своим финансовым директором, ты глубоко ошибался. Да, в статус-кво такой конфликт маловероятен. Но никак не в случае дополнительной эмиссии.

Чтобы подтвердить свою догадку, Пeтрович открыл раздел учетной политики и сразу же наткнулся на интересное положение. Дивиденды в компании платились не по результатам финансового года, а по результатам закрытых этапов проекта. Это значит, что прочие физические лица получали свои двадцать пять процентов от чистой прибыли каждого этапа. И, во избежание конфликта с прочими физическими лицами, застройщик должен был им гарантировать увеличение общих поступлений даже при уменьшении их доли до семнадцати процентов. Но эмиссия на то и эмиссия, что она не может дать таких гарантий. Кто знает, в обмен на какие дивиденды рынок согласиться приобретать акции?

И Пeтрович понял, что финансовый директор, если он был в доле, мог выступить против финансирования проекта в Эмиратах дополнительной эмиссией, а значит, и против самого проекта.

Да, такой поворот событий мог стать мотивом устранения финансового директора. Пeтрович закрыл папку. Эх, покопаться бы в их информационной системе! Но, судя по той скупости, с которой застройщик предоставил документы, ишь ты, «Для комиссии по ценным бумагам», рассчитывать на более подробную информацию не приходилось.

Посидеть бы сейчас со Шнайдером, порассуждать под пиво. Но сыщик уже, наверное, на своем ипподроме. Вольф? Нет, он, воспользовавшись разрешением департамента, еще вчера укатил в Венецию, на встречу с тамошними полицейскими. А Влад сейчас разгребает отчеты своей команды по автомобильным номерам на стоянке торгового центра.

Не будем им мешать. Пeтрович встал, взял папку, вышел в коридор, заглянул ко Владу, да, так и есть, рабочее совещание, протянул папку инспектору, показал Владу пальцами «я пошел» и закрыл дверь.

Он решил пройтись до дома пешком. Путь предстоял неблизкий, но до семи часов, сегодня же среда, Элиза ждет звонка, была еще масса времени.

Пешая прогулка пошла на пользу. Открывая дверь, он уже знал, что будет делать дальше. Доверимся чутью Шнайдера. Расположившись на своем любимом подоконнике, «слоник», трубка, пачка табака, и полтинничек виски,3 Пeтрович позвонил Владу:

– Доктор, прошу прощения, но у меня был серьезный разговор с ребятами, и я не мог оторваться, – извиняющимся тоном сказал следователь.

– Ничего страшного. Я тебе позвонил не для того, чтобы слушать твои извинения. Насколько я знаю, Вольф уехал в Венецию. Но его помощник должен быть на месте. Пусть он мне перезвонит.

Пeтрович сделал глубокую затяжку и маленький глоток виски, как загудел мобильный:

– Доктор Пeтрович, старший следователь сказал, что вы ждете моего звонка.

– Да, молодой человек. Дайте мне пожалуйста рабочий и домашний номера телефонов застройщика.

Раздумья

Следующий день Пeтрович провел дома. Ему захотелось обдумать вчерашние вечерние телефонные разговоры.

Как всегда, разговор с Элизой был недолгим. Ему очень нравилась ее манера ни расспрашивать и ни рассказывать о мелочах:

– Милый, у нас все в порядке. Лео резвится в манеже. Иветта говорит, что очень шустрый. А я думаю, что он просто хулиган. Наверное, ты в детстве был таким же.

Пeтрович в ответ только рассмеялся:

– Когда в начальной школе проходили родительские собрания, моей маме от стыда хотелось залезть под парту.

– Я не ошиблась. А как твои дела?

– Пока много непонятного. И, чтобы все это прояснить, возможно придется пойти на определенный риск.

Пeтрович почувствовал, как на том конце линии Элиза напряглась. Наконец, она сказала:

– Милый, мне было понятно с самого начала, что такой срочный вызов означает чрезвычайную ситуацию. А любая чрезвычайная ситуация предполагает риск. Я верю в тебя. Я знаю, что, если этот риск профессионально оправдан, ты пойдешь на него. Все, целую и жду следующей среды. Да, в следующую среду позвони попозже. Мы с утра с Лео в госпитале на плановой диспансеризации и можем там задержаться.

Вот и все. Он спросил совет и получил его. Поэтому он взял листок, на котором написал телефоны застройщика и набрал рабочий номер:

– Приемная герра Эффенберга, – ответил женский голос.

– Добрый вечер. Вас беспокоит доктор Пeтрович. Я бы хотел переговорить с герром Эффенбергом. Если он занят, запишите мой мобильный телефон, и я буду ждать его звонка.