Загадка Отца Сонье

Барак был хорошо освещен. И вши, видимо, притихли не на мне одном, оттого все вокруг безмятежно спали. Боже, они спали при свете дня, как малые дети, не ведающие забот! Господи, да в колымской они все бездне или успели уже вознестись?!

Только Поль и Пьер, лежавшие поблизости, приоткрыли глаза и прислушивались к нашему разговору.

— Потом на смену Ордену пришли другие, пострашней, — между тем продолжал бесстатейный. — Вы про Лаврентия Берию слышали, должно быть?

Он был впрямь не от мира сего. Можно ли пребывать в здешнем аду и ни разу не услышать этого имени? Пьер и Поль только прыснули, я же лишь руками развел, не посчитав нужным отвечать.

— Так вот, — продолжал он, — упомянутый Лаврентий Павлович, желая услужить еще большему бесу и какими-то бесовскими путями узнав о моем существовании, восхотел использовать мою особу для воцарения этого подобия ада уже во всемирном масштабе. Я знаю, основан некий Центр для работы в сем малоперспективном направлении. Думаю, скоро меня перевезут туда. Скорее всего мне там находиться до конца моих дней, подобно тому, как в Средние века до последних дней сидели в княжеских казематах алхимики, попросту не умевшие вкладывать мудрость в чьи-то невежественные головы… — После паузы он сказал: — Но мир вечен, и рано или поздно, я уверен, кто-нибудь…

— …Выведет мир вот из этого? — договорил я за него и окинул взглядом унылые стены барака, имея, конечно, в виду и то, что простирается за ними на многие тысячи километров во все стороны.

— О, несомненно! — воскликнул он. — Иначе не может и быть!.. Другое дело, что это может произойти не сразу, а во втором, в третьем или в более далеком поколении. Вот почему у деспозинов появляется потомство. Вспомните Библию. Ведь кто-то пронес через века это знание, затем переданное Ною, дабы он спас мир от потопа. Эти строки порой кажутся совсем малозначимыми, кто даже из знатоков Библии как следует их помнит? "Иаред жил сто шестьдесят два года, и родил Еноха… Енох жил шестьдесят пять лет, и родил Мафусаила… Мафусаил жил сто восемьдесят семь лет, и родил Ламеха…" И только потом уже следует: "Ламех жил сто восемьдесят два года, и родил сына. И нарек ему имя: Ной, сказав: он утешит нас в работе нашей и в трудах наших при возделывании земли, которую проклял Господь…" Зачем было упоминать про всех этих Иаредов и Ламехов? Да лишь затем, дабы каждый уразумел, сколь непрерывна эта преемственность, тянущаяся сквозь долгие века. Без того появление первого спасителя Ноя бессмысленно, поскольку утрачена была бы вся цепь… То же и в нашем случае. Если цепь деспозинов не прервется, то рано или поздно – неважно, спустя годы или спустя века, появится некий Ной, и он выведет людей – по крайней мере тех, которые этого достойны… Дело деспозина – ждать, когда появится его Мафусаил или его Ламех. Следует быть терпеливым, запастись терпением, быть может, не на одну жизнь вперед. Едва ли можно рассчитывать, что уже следующим будет непременно Ной. И вовсе глупо считать самого себя Ноем. Излишнее самомнение или торопливость может привести к беде.

— Но как же тогда с отцом Беренжером? — спросил я. — Он-то был тоже деспозин – вы согласны с этим?

— Судя по тому, что я слышал о нем – пожалуй, скорее всего да.

— Но у него-то как раз не было детей! Как же быть с этой преемственностью?

Бесстатейный вздохнул.

— Вот тут мы и вынуждены вернуться к началу нашего разговора. Это, как и запах, Господне тавро. Будучи деспозином, он отринул свою земную миссию. В этом качестве он не нужен Господу – и не дождаться ему какого-нибудь своего Ламеха! Он ощутил себя восточным царьком, ведущим праздную жизнь в некой придуманной им благословенной Септимании. А кто, согласно Писанию, будет жаждать царствия земного вместо царствия небесного?

— Ленин со Сталиным, — буркнул открывший глаза враг народа, а в миру православный поп.

— Сатана, — кивнул также проснувшийся Миша-баптист. — И имя ему – Шестьсот Шестьдесят Шесть.

— Да, — согласился мой собеседник, — лже-Христос, только он, никто иной.

— Так что же, отец Беренжер, выходит, был Сатана? — поразился я.

— Ну, до того ему далеко, — ответил незнакомец. — Он всего лишь лже-деспозин. Деспозин, предавший себя и свое назначение. Тот, кто говорил в Откровении святого Иоанна: "Я богат, разбогател и ни в чем не имею нужды", — а не знал между тем, что в действительности он несчастен и жалок, и нищ и слеп и наг. Нищ он, не имея потомства. И слеп, ибо не видит, что собою истинно представляет наш страждущий мир. И жалок; смрад вокруг него – напоминание ему о том. И жалок! Безусловно, жалок! Даже бездомные псы взвоют от жалости к нему!..

И тут я снова вспомнил этих псов. Да, были, были псы! Значит, вот от чего они так нещадно выли!..

Благословенное утро ( Окончание )

Незнакомец еще что-то хотел сказать, но не успел. Дверь барака распахнулась, впустив метель и лютую стужу, и в барак вошли трое охранников в сопровождении кого-то четвертого, одетого в реглан на меху с генеральскими погонами на плечах.