Загадка подзабытого убийства

— Потому, — с чувством ответил Фишер, — что я чувствовал, что мой клиент находится на грани нервного срыва. Я предложил миссис Кэттей сопровождать меня, мы вместе приехали в «Палас-отель» и договорились о встрече с редактором газеты. Нам удалось достичь с ним полюбовного соглашения на тех условиях, которые устраивали обе стороны. Вернувшись в Ривервью, я намеревался сообщить обо всем мистеру Кэттею. Но было, как оказалось, уже слишком поздно. Он к тому времени уже был без сознания. Он так и не пришел в сознание до самой смерти. Так и умер, не узнав, что его доброе имя восстановлено и газета напечатала опровержение.

— То есть, — сказал Грифф, — я понимаю, он был уже болен, когда вы уехали в город?

— Конечно. Об этом я вам и говорю.

— И это была основная причина, почему вы так спешно уехали?

— Да, — подтвердил Фишер. — Я не собираюсь отрицать, что именно поэтому мы поторопились добиться скорейшего соглашения с редакцией газеты, а не затевать долгое судебное разбирательство иска о клевете со всеми сопутствующими формальностями и последующим заключением какого-то договора.

— А была у вас еще какая-то причина торопиться? — спросил Грифф.

Фишер снова принялся нервно вертеть тонко отточенный карандаш. Он оторвал взгляд от лица посетителя и перевел его в окно, рассеянно разглядывая залитую ярким солнцем улицу.

— Не знаю, — медленно проговорил он, — есть ли мне смысл объяснять вам. Мне кажется, если вас не удовлетворили мои объяснения, то вам лучше обратиться в редакцию газеты.

— Мне, право, не хочется заставлять вас нарушать ваш профессиональный долг, — задумчиво проговорил Грифф.

Фишер резко повернулся к нему.

— Эта проклятая газета! — воскликнул он. — Как только ее заправилы поняли, что, опубликовав ту статью, они дали возможность моему клиенту подать на них в суд за клевету, тут же послали в город репортера, — репортера, который не делал тайны из того, что был послан в наш город только с одной целью: раскопать как можно больше фактов, порочащих репутацию моего клиента, — фактов, которые, будучи умело поданы, могли бы навсегда погубить и очернить мистера Кэттея, особенно если были бы умело преподнесены на суде и искусно обыграны адвокатом с хорошо подвешенным языком.

— Это, по всей вероятности, тоже заставило вас поспешить и попытаться достичь соглашения до суда? — спросил Грифф.

— Это, можно сказать, и убило моего клиента, — взорвался Фишер.

— И как долго этот репортер был в вашем городе? — осведомился криминолог.

— Думаю, всего один день а может быть, и нет, точно не знаю. Он всюду совал свой нос, делал при этом комментарии. Большую часть времени он проводил в редакции «Ривервью кроникл», газеты, которая, между прочим, из кожи вон лезла, поддерживая соперника Кэттея на выборах в члены городского совета.

— А этот репортер, — спросил Грифф, — не делал попытки связаться с вами?

— Со мной?

— Да.

— Ну конечно же нет. Он ведь искал сведения, которые могли бы помочь газете опорочить моего клиента. Естественно, что ему вряд ли бы пришло в голову обратиться с этим ко мне.

— Вы ведь не были с ним знакомы, не так ли?

— Нет.

— Тогда, по всей вероятности, — предположил криминолог, — вы вряд ли могли обратить внимание на сегодняшнюю статью в «Блейд», в которой сообщается о смерти того самого репортера.

Чарльз Фишер судорожно стиснул подлокотники кресла. Он резко наклонился вперед, и его горящий взгляд остановился на невозмутимом лице Гриффа. Дыхание со свистом вырывалось сквозь стиснутые зубы.

— Боже мой! — воскликнул он. — Вы что имеете в виду… Этого не может быть… не может быть… Так это что, тот самый человек?

Грифф кивнул.

Чарльз Фишер медленно встал. Достав из нагрудного кармана платок, он вытер мокрое от пота лицо и снова взглянул на Гриффа широко раскрытыми, испуганными глазами.

— Боже мой! — тихо повторил он. Грифф счел за благо промолчать.

— Вот теперь, — медленно проговорил Фишер, — мне стал понятен ваш интерес к этому делу. И теперь я знаю, кто вас нанял.

Грифф продолжал молчать.

Адвокат бросил быстрый взгляд на часы, подошел к окну и, стоя спиной к Гриффу, долго смотрел на улицу. Наконец он резко повернулся на каблуках и взглянул на криминолога.

— А у редакции газеты, — спросил он, — есть какие-нибудь предположения относительно мотива этого убийства?

Грифф пожал плечами.

— Ну вы же понимаете, — ответил он, — что я вряд ли смогу сказать вам, что известно в редакции газеты и что они подозревают.

Чарльз Фишер прищелкнул языком и сокрушенно покачал головой, как человек, услышавший нечто страшно его разочаровавшее.

— Ох, как же это усложняет ситуацию, — пробормотал он. — Так усложняет, просто и сказать нельзя.

Грифф тоже поднялся на ноги.

— Хорошо, закончим на этом, — сказал он. — Приятно было познакомиться с вами, адвокат. А теперь я прощаюсь с вами и надеюсь, что мне не удалось испортить вам уик-энд.

— Если я только могу что-то сделать для вас, мистер Грифф, — произнес Фишер, судорожно пытаясь говорить так же приветливо, как и в начале разговора, — что не будет требовать от меня нарушения профессиональной этики, вам следует только сказать.