Загадка пропавшей экспедиции

На помощь сэру Джону Франклину в 1848 г. Адмиралтейство направило три новых экспедиции. Капитан Генри Келлет получил инструкции прибыть к Берингову проливу, куда, по их расчетам, должен приплыть Франклин, освободившись от арктических льдов; вторая экспедиция под командованием сэра Джеймса Кларка Росса была послана к проливу Ланкастер, откуда начинал свой путь Франклин, а сухопутная экспедиция под руководством доктора Джона Рэя и сэра Джона Ричардсона пошла к океану вниз по течению реки Маккензи. Однако всем трем спасательным экспедициям так и не удалось найти следы пропавших людей. Стало очевидно: в экспедиции Франклина что-то пошло не так.

Адмиралтейство не обратило внимания на панические увещевания жены Джеймса Росса о том, что потом придется искать и ее мужа, и приказало Россу возглавить новую экспедицию. Но вместо успешных поисков он сам едва не повторил судьбу пропавших исследователей.

Росс хорошо знал суровые законы Арктики и понимал, что необходимо предпринять все меры для защиты членов экипажа от цинги. 12 мая 1848 г. «Энтерпрайз» и «Инвестигейтор» — специально оборудованные парусники — с помощью паровых буксиров отправились в путь. Трюмы кораблей были загружены продовольствием с расчетом на три года для команды спасателей и дополнительно — на год для людей Франклина. В основном это были консервы — мясные и овощные (картофель, морковь, свекла и капуста). И хотя на судах хватало соленой говядины и свинины, все же большую часть запасов составляли именно они. Росс считал, что его спасательная экспедиция была превосходно снаряжена Военно-морским флотом. «Большой опыт и немалые вложенные средства обеспечили нас комфортом, о котором и не мечтали другие экспедиции», — позже написал Росс. «Поэтому довольно странно, что здоровье команды нынешней зимой пошатнулось быстрее, чем в прошлых походах», — продолжал он.

Росс выбрал Порт Леопольд на северо-восточном побережье острова Сомерсет местом для зимовки «Энтерпрайза» и «Инвестигейтора» (под командованием капитана Эдварда Генри Беда). Здесь, в восточной части гавани, за узкой полосой побережья растянулась скальная гряда. Западный берег, отвесный и очень высокий, заканчивался мысом Сеппинс. Прибыв на зимовье, спасатели стали каждое утро и каждый вечер запускать сигнальные ракеты, надеясь, что команда Франклина находится поблизости. Два корабля, стоявшие на якоре в 200 ярдах (183 м) друг от друга, очень быстро попали в ледовый плен, и командам срочно пришлось обустраиваться, чтобы пережить зиму.

Ими была возведена стена из снега в 7 футов (2,1 м) высотой для защиты прохода между кораблями во время метелей. А к середине октября над палубами соорудили зимние навесы из «толстой шерсти» для укрытия от ветра и снега.

27 октября 1848 г. старший судовой писарь «Инвестигейтора» Джеймс Д. Гилпин зафиксировал первую смерть в экспедиции: «Умер Вильям Кумбес, столяр команды. Длительное время он терял силы и угас в полдень сего дня. Болезнь, как я понимаю, была у него в голове, и заразился он ею во время каторжной работы на „Инвестигейторе“. Кумбеса похоронили на третий день, во время сильнейшего снегопада». Затем Гилпин продолжал:

«Все участвовали в похоронах. Это печальный долг каждого во все времена. Но в наших условиях ужасные перспективы усугубляли скорбь этого события. Вряд ли что-нибудь может быть более трогательным, чем вид многолюдной похоронной процессии, которая пробирается сквозь глубокий снег, волоча за собой сани с гробом под покрывалом ярких цветов старой Англии».

Первая смерть была грозным предвестником грядущей тяжелой зимы. Для экспедиции вспышка заболевания имела те же последствия, что и для зимовки Джорджа Бака в 1836-37 гг. Болезнь походила на цингу, но положение Росса, с моральной точки зрения, осложнялось срочностью поставленной перед ним задачи.

Через пару недель после похорон Кумбеса, 9 ноября, солнце ушло за горизонт и вновь появилось на небосклоне только через три месяца. Унылое и рутинное существование на борту кораблей оживляла лишь охота на песцов. На пойманных зверей надевали медные ошейники со штампом названия корабля, его местоположения и даты, и отпускали «в надежде, что таким оригинальным способом до сэра Джона Франклина или его людей дойдет весть о подоспевшей помощи».

В марте Джеймс Гилпин писал, что «двое сейчас лежат на своих койках с тяжелым заболеванием. У одного из них — цинга. Это первый случай ужасной болезни, которую так боятся во время плаваний». Позже Гилпин зафиксировал смерть моряка на «Энтерпрайзе», записав, что «перед недугом он был очень печален, а заболев, уже ни разу не почувствовал облегчения». Моряк с Ямайки по имени Джеймс Грей был самым веселым на корабле в первые месяцы экспедиции, но в декабре 1848 г. он стал «грустным, подавленным и начал сторониться людей». 27 декабря Грей обратился за помощью к врачу и получил диагноз: «страдающий ностальгией». Джон Робертсон, врач на «Энтерпрайзе», так описывал этот странный недуг: