Загадка Розуэлла

Время показало, что сегодня никто не в состоянии повторить то, что мы видим в фильме. Эпизод вскрытия уже принес его владельцам многие миллионы долларов. И любая мощная киностудия, любая группа мастеров по спецэффектам собрала бы столько же, если не больше, за съемку (на такой же пленке 1947 года!) процесса изготовления тела и процесса вскрытия на уровне, способном ввести в заблуждение патологоанатомов. Увы, никто не может.

Да и стали бы гипотетические умельцы, работающие на недостигнутом никем уровне, создавать «спецэффект», противоречащий общепринятому описанию существ, подобранных в розуэллском случае? Разве устраивающие многих четыре пальца сделать труднее, чем шесть? Или сложнее слепить тело меньшего роста и тщедушное до ужаса? В мире кино, как, впрочем, и вообще в мире, все просто: если уж представился случай использовать знания, уникальный опыт и имеющиеся под рукой необходимые материалы для того, чтобы честно заработать миллионы долларов и при этом еще прославиться на всю планету, тот, кто в состоянии сделать это, не растеряется. Таков элементарный закон рынка при наличии спроса. А спрос есть. И если подобная работа не выполняется, если никто не хочет сорвать легко доступный куш, то объяснение тому лежит на поверхности: хотят все, но никто не может, потому что кишка тонка. По крайней мере, при сегодняшнем уровне развития индустрии спецэффектов.

И уж чтобы окончательно поставить точку на разговорах вокруг манекена, сделанного якобы по последнему слову лучших голливудских мастеров, вспомним, как обстоят дела с датировкой пленки: ведь совершенно очевидно, что если пленка соответствует стандартам сороковых годов, то и свободная трибуна любителей проявить свои «глубокие знания» закрывается за ненадобностью, ибо только в последние лет двадцать научились вырабатывать материалы (силикон, латекс), совершенствование которых дало возможность в совсем уж последние годы создавать удивляющие нас сегодня эффекты «живого».

Глава 13. Hа западе права мертвого отстаивают живые

И еще один, пожалуй, самый существенный аспект, работающий безотносительно к датировке кинопленки: медицинская этика и закон, защищающий права человека. Надо постоянно иметь в виду, что все эта история с показом кинодокумента разворачивалась не в России, где всем на все наплевать, а на Западе. А там еще не бывало, чтобы вскрытие скончавшегося от невероятного букета еще более невероятных болезней смаковали по телевидению для сотен миллионов телезрителей, чтобы видеокассеты с записью анатомического вскрытия продавались в крупнейших странах на каждом углу, а фотографии публиковались во всех газетах и журналах в общей сложности сотни тысяч раз.

Чтобы решиться на беспрецедентную по масштабам рекламно-коммерческую акцию, Рэй Сантилли, а ответ держать пришлось бы ему, должен был иметь абсолютную уверенность в том, что у вскрываемого существа, если только оно, как и мы с вами, земного происхождения, совершенно нет родителей, родственников, знакомых, и никто не подаст на него в суд за «вторжение в личную жизнь и издевательство, абсолютно нетерпимые в цивилизованном обществе», «публичное причинение эмоциональных страданий родственникам покойного путем выставления на всеобщее обозрение трагедии родного им человека», «нарушение всех возможных пределов порядочности» и т.п.

После первого просмотра фильма 5 мая 1995 года в Лондоне координатор проекта «Международная инициатива по Розуэллу» Кент Джеффри был убежден, что речь идет о надругательстве над трупом путем его переделки и что все это пахнет криминалом[373].

Время показало, что если чем-то и пахло, то очень большими деньгами. Сантилли действовал наверняка, знал, что HИКТО не объявится, HИКТО не заявит о своих попранных правах, HИКТО не попросит поделиться собранными многими миллионами долларов. Действовал наверняка, потому что это существо родом не из нашего населенного пункта по названию Земля.

— Мы проверили некоторые факты и знаем,— сказал Р.Сантилли,— что он (продавец фильма. — Б.Ш.) был на месте катастрофы в то время.

На месте катастрофы неопознанного объекта, а не самолета, вертолета, воздушного шара... Именно поэтому не нашлось не только родственников, а и просто людей, которые могли бы сказать:

— Черт возьми, так это ж бедняжка из соседней деревни (из соседней квартиры, из дома через дорогу за углом и т.п.). Я знавал его бедную мать (отца, двоюродную сестру, одну женщину, которая рассказывала знакомым, что ей стало известно от случайной попутчицы, медсестры, врача, и тому подобное...).

Ничего подобного за прошедшее после появления фильма время не произошло. Никто ни в суд, ни в газеты, падкие до сенсаций, не обращался. Потому что некому.