Загадка Рунного Посоха

— Вы знаете, как была уничтожена кристаллическая машина? — спросил граф Брасс. — Чем это было сделано?

— Я думаю, что лорд Тарагорм, хозяин Дворца Времени в Лондре, нашел средство уничтожить эту машину, коль скоро он разобрался в принципе ее работы. У него есть много старинных рукописей, в которых рассказывается о подобных вещах. Вне сомнения, он построил часы, бой которых прошел через измерения и расколол кристалл. По-моему, это было средство врагов народа Сориандума, тех людей, что подарили вам эту машину.

— Так значит, нас вернула сюда Темная Империя, — констатировал Хокмун. — Но если это так, почему они нас не подождали?

— Вероятно, из-за какого-то внутреннего кризиса, — предположил Орланд Фанк. — Увидим. Прощайте, друзья мои. У меня такое чувство, что мы вскоре вновь встретимся.

Глава 5 Пять героев и героиня

Когда ворота Замка закрылись за Фанком, Боджентль спустился на негнущихся ногах в зал со странным выражением лица.

— В чем дало, Боджентль? — озабоченно спросил граф Брасс, подойдя и обнимая за плечи старого друга. — Ты выглядишь встревоженно.

— Не тревога — решимость, — покачал головой Боджентль. — Я принял решение. Много лет прошло с тех пор, как я держал в руках оружие, более тяжелое, нежели перо. Теперь я поднимаю оружие против Лондры. Я поеду с вами, когда вы выступите против Темной Империи.

— Но, Боджентль, — возразил Хокмун, — ты же не воин. Ты нас утешаешь, поддерживаешь своей добротой и своей мудростью. Все это увеличивает наши силы и полезно так же, как и оружие.

— Да, это так, но эта битва будет последней битвой, выигранной или проигранной, — напомнил Боджентль. — Если вы не вернетесь, то моя мудрость никому не понадобится, а если вернетесь, у вас будет немного желания искать моих советов, поскольку вы станете людьми, кто сломил Темную Империю. Поэтому я возьму меч. Один из двух зеркальных шлемов подойдет мне, я знаю. Тот, что с черным гребнем.

Хокмун посторонился, когда Боджентль подошел к шлему, поднял его и медленно опустил на свою голову. Шлем подошел превосходно.

Они увидели отраженные в шлеме собственные лица, одновременно мрачные и восхищенные.

Д’Аверк первым шагнул вперед и протянул руку.

— Отлично, Боджентль. Приятно будет ехать вместе с кем-то, кто обладает утонченным остроумием! Для разнообразия.

— Согласен, — нахмурился Хокмун. — Если ты этого хочешь, Боджентль, мы все будем счастливы, что ты едешь с нами. Но хотел бы я знать, для кого оставшийся шлем?

— Для меня!

Голос был твердый, низкий и знакомый. Хокмун обернулся и взглянул на жену.

— Нет, он не для тебя, Ийссельда.

— Как ты можешь быть в этом уверен?

— Ну…

— Посмотри на него — он с белым гребнем. Разве он не меньше, чем остальные? Пригоден для мальчика или женщины.

— Да, — неохотно признал Хокмун.

— Разве я не дочь графа Брасса?

— Дочь.

— Разве я не умею скакать верхом не хуже любого из вас?

— Умеешь.

— А разве я девчонкой не сражалась на арене с быками и не завоевала там почет и уважение? И разве не обучалась я вместе с гвардейцами нашего Камарга искусству владеть топором, мечом и огненным копьем? Отец?

— Это правда, — трезво рассудил граф Брасс, — она весьма сноровиста в этом искусстве. Но сноровка — это еще не все, что требуется от воина.

— Разве я не крепка?

— Да, для женщины… — согласился хозяин Замка Брасс. — Столь же мягкая и крепкая, как шелк. Так, по-моему, выразился один местный поэт. — Он бросил иронический взгляд на покрасневшего Боджентля.

— Тогда, значит, у меня не хватает выносливости? — осведомилась Ийссельда, сверкая глазами, в которых горела смесь вызова и веселья.

— Нет, выносливости у тебя больше, чем достаточно, — уверил ее Хокмун.

— Смелость? У меня нет смелости?

— Нет никого смелей тебя, дитя мое, — согласился граф.

— Тогда какое же воинское качество у меня отсутствует?

— С этим у тебя все в порядке, — пожал плечами Хокмун, — исключая то, что ты, Ийссельда, женщина, а… а…

— А женщины не воюют. Они остаются подле очага скорбеть по погибшим близким, не так ли?

— Или встречают их, когда они возвращаются…

— Или встречают их, когда они возвращаются. Я не собираюсь терпеть такой порядок вещей. Почему это я должна оставаться в Замке Брасс? А кто будет защищать меня?

— Мы оставим охрану.

— Несколько солдат, которые понадобятся вам самим. Вы отлично знаете, что у вас каждый человек на счету.

— Да, это правда, — вздохнул Хокмун, — но существует еще один фактор, Ийссельда. Ты забыла, что ты ждешь ребенка?

— Не забыла. Я ношу нашего ребенка. Да, и я понесу его в бой, ибо, если мы будем разбиты, ему нечего будет наследовать, кроме гибели, а если мы победим, то он узнает радость победы даже раньше, чем появится на свет. Но если мы погибнем — то погибнем все вместе. Я не буду вдовой Хокмуна и не рожу сироту Хокмуна. Я не останусь одна в безопасности в Замке Брасс, Дориан. Я поеду с вами. — Она подошла к зеркальному шлему с гребнем белого цвета, подняла его и натянула на голову. Потом победоносно развела руками.