Загадка сапфирового креста

— По-моему, он и без того в истерике, — отметила Варвара. — А из другой комнаты, по крайней мере, нам не так слышно.

— Истер-рика, истер-рика! — с удовольствием повторил новое для себя слово Птичка Божья. И, видимо, вспомнив какую-то экономическую или политическую передачу, которую смотрел по телевизору вместе с бабушкой Марго, добавил: — Кар-рдинальное р-решение вопроса!

— Устами Птички Божьей глаголет истина, — мигом отреагировал Луна. — Как, Муму, согласен?

— Делайте, что хотите, — тот подчинился большинству. — Но считаю своим долгом предупредить: за последствия не отвечаю.

Марго, изловчившись, подхватила на руки карликового пинчера.

— Идем, собачка. Сейчас я тебя запру в своей комнате.

Арчибальд, который вообще-то любил кусаться, причем участь эта не миновала в семействе Каменевых никого, даже любимого дедушку, с Марго вел себя на редкость мирно. Обнюхав девочку, он лизнул её в щеку и отбыл у неё на руках в добровольное заточение. Попугай проводил противника задумчивым взглядом. Когда же Мар-го с Арчибальдом скрылись в коридоре, Птичка Божья, тихо присвистнув, сказал:

— Бескр-ровная р-революция.

Ребята зашлись от хохота.

— Нет, — сквозь смех произнес Иван, — по-моему, бабушка Марго совершенно права. Этот тип, — указал он пальцем на попугая, — действительно все понимает.

— Мы тоже так считаем, — отозвались Луна и Варвара.

Герасим молчал. Возражать было как-то глупо. А восхищаться умственными способностями врага просто язык не поворачивался. Вообще-то по поводу осмысленного или неосмысленного употребления слов Птички Божьей существовало два полярных мнения. Ортодоксальная зоология утверждала, что попугаи — обыкновенные звукоподражатели. А вот по мнению Ариадны Оттобальдовны, их Птичка Божья говорил почти как человек. Команда отчаянных полностью разделяла её позицию. Ибо, во-первых, у Птички Божьей был потрясающе богатый словарный запас, который к тому же день ото дня пополнялся. А во-вторых, он употреблял все известные ему слова исключительно к месту. Разделяла Команда отчаянных и другое мнение бабушки Марго. Она видела истоки ненависти Птички Божьей к Герасиму в далеком прошлом. Согласно теории Ариадны Оттобальдовны, Муму в какой-то из своих предыдущих жизней был попугаем. А так как птицы эти живут до нескольких со-тен лет, то, вполне возможно, Герасим и Птичка Божья сильно тогда поконфликтовали. И вот теперь Птичка Божья не переваривал Муму даже в его человеческом обличье.

Естественно, доказать тут что-либо было трудно. Однако такая теория, по крайней мере, позволяла многое понять.

— Ну, вроде бы удалось, — возвратилась к ребятам Марго.

Из коридора слышался приглушенный дверью и расстоянием визг Арчибальда.

— Долго он так не вынесет, — предрек Герасим.

— Сколько вынесет, столько и хорошо, — отмахнулся Луна. — Давайте-ка, братцы, за дело.

С исчезновением карликового пинчера попугай заметно заскучал. Похоже, его сейчас совершенно не колыхало даже общество заклятого врага Герасима. Пробурчав что-то нечленораздельное, Птичка Божья сосредоточенно принялся за еду.

— Так, друзья, за дело, — Луна ещё раз призвал всех к порядку.

— А какое, собственно, дело? — воззрился на него Герасим. — Что мы реально можем предпринять?

— Вот об этом нам и следует сейчас поразмыслить, — Луну ничуть не смутило его заявление.

— Сейчас принесу бабушкины книги по гипнозу, — встала из кресла Марго. — Я перед вашим приходом уже кое-что подобрала.

— Тогда тащи, — потребовал Герасим.

— Кстати, Марго, а почему бы нам камушки не кинуть? — только сейчас осенило Варю. — По крайней мере проверим, грозит ли Ольге что-нибудь еще.

— Я как раз собиралась это сделать, — кивнула Марго. — Сейчас принесу и книги, и камушки.

Она быстро вышла из комнаты. И почти тут же друзья услышали её возмущенный крик:

— Паразит! Ты что же наделал?

Все кинулись в коридор. Дверь в комнату Марго была распахнута. По всему полу валялись клочки серой ваты. Марго с растерянным видом стояла посреди комнаты, держа в руках распотрошенную мягкую игрушку, которая, как знали ребята, ещё недавно была симпатичным плюшевым тигренком.

— Паразит, — повторила Марго. — Это же мой любимый тигренок! Он у меня с самого детства.

Виновник, видимо, опасаясь возмездия, забился глубоко под кровать и оттуда злобно рычал.

— Между прочим, я вас предупреждал, — немедленно заявил Герасим. — Этот пес органически не переносит одиночества. Мой предок однажды тоже Арчибальда запер. И в результате лишился парадных ботинок. Арчи оставил от них за какие-то пять минут рожки да ножки. А верней, верх отдельно, подметки отдельно. Даром что маленький, — произнес Муму даже с какой-то гордостью.

— Вот что, говорил-предупреждал, — рассердилась Марго, — забирай свое домашнее животное и больше ко мне с ним не возвращайся!

— Куда же я его дену? — растерялся Герасим. — Я, по дедушкиной теории, должен с ним ещё минимум час гулять.

— А ты деду скажи, что Арчибальд без него соскучился и попросился домой, — порекомендовал Павел.

— Верно, — обрадовался Муму такому выходу.

— Естественно, — прыснула Варвара. — Лев-в-квадрате растрогается.