Загадка шотландского браслета

Группа вновь образовала круг и склонилась над мужчиной. Теперь его держали куда крепче, но все же его голова оставалась свободной. Виктор отошёл от полковника и страстно поцеловал Беатрис, с готовностью ответившую на этот поцелуй и обвившую руками его шею. Сцена показалась Рэндольфу омерзительной, и он отвернулся, благодаря чему заметил, что керосиновая лампа, оставленная Беатрис на полке, стояла на самом ее краешке и при легком толчке упала бы на землю, покрытую сухой соломой, вызвав при этом пожар.

На это и рассчитывал Бэйли, когда в очередной раз набравшись сил, попытался вырваться и, дернув коленом, ударил им в челюсть мужчину, мёртвой хваткой вцепившегося в его голень. Тот зашатался и, отступив назад, ударился спиной о стену, отчего полку, на которой стояла лампа, тряхнуло, и единственный источник света в амбаре упал на деревянный пол и солому. Стекло лампы разбилось, керосин в считанные секунды разлился по полу и вспыхнул ярким пламенем, готовым поглотить все на своем пути. Толпа заговорщиков тут же принялась тушить огонь, который бы бесспорно привел к амбару жителей поместья и фермы.

Совладать с огнем в помещении, полном сухого сена, не так-то просто, и вскоре пламя перекинулось на стога, лежавшие на втором этаже. Поняв, что дело безнадёжно и совершить задуманное не удастся, люди начали выбегать из амбара, желая, как можно скорее скрыться в темноте и раствориться в уютном бархате ночи. Рэндольф же никуда уходить не собирался. Встав на ноги, он смотрел на светловолосого юношу. Ему хотелось убить юнца на месте, но зная, что таким образом он не сможет доказать вину остальных членов этого странного общества, решил, что просто схватит его. Полковник был в раза два крупнее юноши и в несколько раз сильнее. Армия сделала его тело сильным и непоколебимым. В два шага он оказался возле парня и схватил того за горло, но тут на его затылок обрушился удар, заставивший его ослабить хватку. В глазах все поплыло, и мужчина рухнул к ногам Виктора, лишившись сознания, а из раны на его голове алой струйкой потекла кровь.

Виктор, никак не ожидавший такого поворота дел, с широко открытыми глазами продолжал в недоумении стоять, не зная, что делать. Перед ним же с лопатой в руках стояла обнаженная Беатрис, зловеще улыбаясь.

– Я все же завершила ритуал, пусть и по-другому, – сказала она и улыбнулась еще шире. Эта улыбка сделала ее по-ангельски прекрасное лицо злым и безумным.

Виктор кивнул и, бросив взгляд на Бэйли, лежавшего рядом со стогом сена, который уже начинал загораться, подхватил с пола разорванную сорочку Беатрис и кинул ее девушке.

– Скорее. Нас не должны увидеть вместе, – сказал он и, забрав лопату из рук девушки, отбросил инструмент в сарай, а сам вывел Беатрис из амбара. Девушка по-прежнему пребывала в каком-то странном трансе и судя по всему не совсем отдавала себе отчет в том, что произошло.

– Беги домой и скажи, что полковник напал на тебя и попытался надругаться, но тебе удалось убежать. Когда ты убегала, то задела лампу и амбар вспыхнул.

Беатрис непонимающе смотрела на Виктора, продолжая улыбаться. Молодой человек слегка тряхнул ее за плечи, надеясь тем самым привести в чувства.

– Ты поняла, Беатрис? Скажи, ты поняла, что нужно делать?

Глаза девушки наконец сфокусировалась на нем, словно та проснулась. Беатрис медленно кивнула и потянулась за поцелуем, на который Виктор охотно ответил. Издалека послышались крики. Огонь, вырывавшийся из окон амбара, заметили, и люди спешили к месту недавнего преступления, надеясь успеть потушить пожар.

– Торопись! – сказал Виктор Беатрис и легонько толкнул ее по направлению к дому.

Девушка кое-как завернулась в разорванную ночную рубашку и, обернувшись только один раз, чтобы бросить победный и полный любви взгляд на Виктора, со всех ног припустила домой, надеясь, что эта ночь станет для нее не только ночью первого посвящения, но также откроет ей двери в другие миры, изведать которые ей так хотелось.

Викторию снова что-то сильно тряхнуло и силой вырвало из влажной, полной запаха гари и паленой плоти ночи. Когда сизый туман рассеялся, девушка увидела, что смотрит на свое собственное отражение в зеркале туалетного столика ее спальни. Кожа Беатрис словно светилась изнутри, а вены, немного выделявшиеся на висках, придавали лицу голубоватое сияние. Хоть губы девушки и улыбались, чувствовала она себя весьма скверно: сегодня утром она в очередной раз убедилась, что ее недомогания, тошнота и усталость могут объясняться только беременностью. Она по-прежнему являлась незамужней девушкой, но не это пугало ее, а то, что ребенок мог оказаться вовсе не от Виктора, а от полковника. Ее терзали сомнения: стоит ли говорить о ребенке Виктору сейчас, когда родители уже дали согласие на их свадьбу и ее возлюбленный пребывает на седьмом небе от этих добрых вестей? Возможно, лучше повременить и сообщить об этом, когда они уже поженятся.