Загадка шотландского браслета

– Спасибо. Я не раз пытался объяснить ему, что с выпивкой нужно завязывать. Но ты же знаешь этого упрямого шотландца! Всегда делал все так, как считал нужным. Врачи сказали, что даже поступи он к ним раньше, вряд ли они смогли бы помочь ему. Или же они просто хотят меня успокоить.

– Соболезную.

– Похороны завтра рано утром, так что я не смогу навестить тебя с утра. Надеюсь, это ничего?

– Не говори ерунды. Это я должна извиняться, что не смогу проститься с ним. Врач сообщил, что сможет выписать меня только завтра днем и то, если все показатели окажутся в норме.

– Это было бы замечательно. После похорон состоятся поминки в доме отца. Приедут соседи, друзья, родственники. Думаю, что лучше я заберу тебя после всего этого. Не к чему тебе сейчас лишние переживания.

– Но я… – Вика замялась. Она хотела сказать «хочу быть с тобой и поддержать тебя», но тут очередная волна недоверия накрыла ее с головой, и Вика решила промолчать.

– Все хорошо, лучше береги себя и… ребенка.

Виктория беспомощно улыбнулась. На какое-то мгновение она забыла, что беременна, и упоминание о ребенке пронзило ее, как стрела.

– Вики, – обратился к ней Брюс, – могу я спросить…эммм… почему ты не говорила мне, что беременна?

– Я и сама не знала, – простодушно ответила Виктория, но по слегка нахмурившимся бровям мужчины поняла, что он не слишком поверил ее словам.

– О том, что я в положении мне сегодня сказал врач, и я сама до сих пор в шоке. Я никак не планировала становиться матерью сейчас. Врач сказал, что еще есть время, чтобы сделать…ну…чтобы избавиться от ребенка.

И без того бледный Брюс сделался еще белее. Сглотнув, он внимательно посмотрел на Вику.

– И ты… ты хочешь сделать аборт? – спросил он.

– Я не знаю, чего хочу. Честно.

В палате воцарилось молчание. Слышалось только тяжелое дыхание соседки Виктории и тиканье часов на стене. Вике хотелось спросить, что сам Брюс думал о событиях той ночи и как объяснил бы свое поведение.

– Зачем ты тогда поехал в Шотландию? Почему не отвечал на мои звонки? – наконец задала вопросы девушка.

– Не знаю. Все как в тумане. Вся та ночь, когда скончался отец, как сон, который я с трудом могу вспомнить. Мы вроде как поссорились, и я просто сел в машину и поехал вперед. Знаю, что делал остановки и даже ночевал в мотеле, недалеко от Ливерпуля: выписка кредитной карты это подтверждает, но сам я толком ничего не помню. Потом я очутился в доме у отца. Понятия не имею, зачем мне понадобилось туда ехать. Может, почувствовал что-то неладное? Твоих телефонных звонков я не слышал. Наверное, я до этого отключил звук на мобильном, а потом уже и не смотрел на экран. Телефон так и остался лежать в бардачке моей машины, откуда я его достал, только когда меня выписали из больницы.

Брюс замолк, а взгляд его затуманился, словно он заново переживал недавние события.

– Потом я только помню, как нашел отца в спальне, лежавшим на полу. Видимо, я потерял сознание. Совсем как девчонка! Со мной раньше такого никогда не случилось. И потом пришла ты. Я помню, как мы спускались по лестнице: я нес отца на руках, а ты шла рядом. А дальше… снова провал. Вроде бы мы добрались до гостиной, где мне снова стало плохо. Но я совсем не помню, как и почему мы оказались на улице. Врач сообщил мне, что я лежал под тем старым деревом. Помнишь, мы там…были однажды, еще до Рождества?

Вика кивнула.

– Больше ни ничего не вспоминается? – спросила она, думая, стоит ли рассказывать ему свою версию. Вика вдруг начала сомневаться в себе. Что, если она все это придумала? Вдруг у нее помутился рассудок из-за стресса, болезни или из-за беременности? Она слышала, что такое иногда случалось с женщинами в положении, а иногда и после родов. Гормоны способны вытворять странные штуки.

Брюс покачал головой.

– Нет. А ты? Расскажи, что случилось тогда.

– Я… я сама все плохо помню. Я заболела и приехала в Шотландию с температурой. Мне жутко не здоровилось и боюсь, что часть моих воспоминаний – это просто бред, вызванный жаром и слабостью.

– О чем ты?

– Не столь важно.

– Но как мы оказались под тем деревом? Мне сказали, что ты тоже пришла оттуда.

– Ты сам меня повел туда, не смотря на мои протесты и попытки вернуть тебя к машине.

– Я? – искренне удивился Брюс, – я не помню ничего такого.

– Ты был не в себе.

– В каком смысле?

– Ты странно вел себя, несколько… эмм… агрессивно и говорил бессвязные вещи.

Брюс поменялся в лице. Он посмотрел на Викторию в ужасе, широко отрытыми глазами. Его до того бледные и впалые щеки залил ярко-красный румянец.

– Я не сделал тебе больно? Или еще чего-то такого?

Вика медленно повела головой из стороны в сторону, не переставая при этом смотреть прямо в глаза мужчине. Ей не верилось, что он ничего не помнил с той ночи, но судя по его растерянному взгляду, он все же говорил правду.

– Боже, Виктория, прости меня! Я честно не знаю, что тогда со мной произошло и что я делал. Но если я каким-то образом обидел тебя или сделал что-то плохое, то прости, пожалуйста.

Девушка тяжело вздохнула.