Загадка шотландского браслета

Сначала он вышел на улицу, но Брюса там не застал. Решив, что Брюс поднялся к себе в спальню, старик поспешил на второй этаж. Ему не терпелось сказать Брюсу, какая Виктория красавица и что он весьма одобряет его выбор. Оказавшись на втором этаже, Эван заглянул в спальню, где по всей видимости Брюс заночует. В этой комнате он всегда останавливался в детстве. Увидев, что не распакованные вещи стоят на полу комнаты, но самого Брюса в ней нет, старик вышел в коридор и пошел вперед, думая, куда мог подеваться Брюс.

Его сына не оказалась ни в одной из комнат второго этажа и, только дойдя до конца коридора, Эван заметил, что люк, ведущий на чердак открыт, а невысокая стремянка стоит под зиявшим в потолке отверстием.

– Брюс, сынок! Ты там? – крикнул Эван, встав под открытый люк. Сам он забраться наверх уже не мог, так как со стремянки, не доходившей даже до потолка, можно было попасть на чердак, только подтянув себя вверх руками, что являлось для старика невыполнимым в силу его возраста.

– Да, пап. Сейчас спущусь, – раздалось сверху и в люке показалось довольное, но слегка испачканное пылью лицо Брюса.

Мужчина легко спустился с чердака на стремянку и также просто спрыгнул с нее, оказавшись нос к носу со своим отцом.

– Что ты там забыл? Никто не лазил туда вот уже столько лет! – недоумевая, спросил Эван.

– Я искал вот это, – ответил Брюс, протянув отцу толстую книгу в кожаном переплете.

– Ох, да это же старый семейный альбом твоей матери, – удивился Эван, открыв книгу и начав листать ее толстые страницы с прикреплёнными на них старыми желтоватыми фотоснимками.

– Да, знаю. Я рассказывал Вике о нашей семье и обещал показать ей некоторые старые фото, а также родовое дерево.

– О, нет! Бедная девочка! Ты что, собираешься докучать ей рассказами о своем родстве с королем Брюсом и битве твоего пра-пра-пра-черт-знает-сколько-пра дедушки при Каллодене?

– А что тут такого? Это ведь интересно… – начал оправдываться Брюс, краснея. История его рода всегда казалась ему крайне увлекательной, а его мать с детства подпитывала этот интерес различными семейными преданиями, большинство из которых по глубокому разумению Эвана она придумывала сама и на ходу.

– Брюс, скучные истории и семейные фото – не лучший способ произвести впечатление на даму. Уж поверь моему опыту. Даже я в твои годы не делал таких глупостей. Лучше своди ее в паб или прогуляйтесь по холмам. Это куда веселее разглядывания старых бумаг.

Брюс вздохнул. Он знал, что отец не поймет его рвения поведать Виктории историю его семьи. Возможно, это связано с тем, что у самого Эвана семьи никогда не было, и он даже не знал, кто его родители, поскольку все свое сознательное детство и юность провел в детском приюте. Ходили разные слухи о том, как он попал туда, но точно ему никто не смог бы сказать. На континенте шла война, и ни у кого не было ни желания, ни времени отследить, откуда в приюте возле Абердина появился маленький Эван.

– Я подумаю над твоим предложением, – ответил Брюс и, прижав альбом к груди, отправился к себе в спальню, намереваясь рассказать некоторые из семейных историй, которые он знал, Вике перед сном.

Эван несколько помрачнел и только покачал головой в след уходившему сыну.

Поздний обед прошел просто чудесно. Вика, слегка навеселе после выпитого на голодный желудок виски, выглядела весьма веселой и почти полностью перестала запинаться, отвечая на вопросы Эвана, коих сыпалось на нее довольно много. Старик задал ей около десятка, а то и больше вопросов о России, о ее родном Санкт-Петербурге, а также о ее семье и жизни в далекой и незнакомой для него стране. Иногда, когда Вика не до конца понимала вопрос Эвана, старавшегося итак говорить, как можно медленнее и четче, Брюс приходил на выручку девушке и переводил шотландский диалект или акцент на классический английский.

За такой беседой и прошло часа полтора, в течение которых все тарелки оказались подчищенными, а бутылка виски мистера Бухана почти опустевшей. Встав из-за стола, желая помочь Эвану отнести остатки обеда и грязную посуду на кухню, Вика поняла, что ее немного шатает после выпитого, а ноги сделались слегка ватными.

– Ох, кажется, я съела и выпила через чур много, – сказала она, вновь присаживаясь на стул.

– Может, вам стоит пройтись? Дождя пока нет, – предложил Эван, – а я пока приберу здесь.

– Это не совсем честно по отношению к вам. Давайте, я помогу, – предложила Вика.

– Брюс, бери свою девушку и сходите проветриться, – улыбаясь, сказал старик сыну, – и не беспокойтесь за меня. Я всего лишь отнесу посуду в раковину, а мытье оставлю для вас двоих.

Эван лукаво подмигнул молодым. Брюс рассмеялся и, встав, предложил Вике руку. Девушка, все еще чувствуя себя неловко от того, что перебрала с алкоголем, а теперь оставляет Эвана одного, все же встала и, приняв руку Брюса, последовала за ним из кухни.

Накинув теплую одежду, они вышли из дома, и холодный, сырой воздух почти тут же привел девушку в чувства. От приятного опьянения и сонливости не осталось и следа. Ей тут же стало зябко, и она всем телом прижалась к Брюсу.