Загадка Скапа-Флоу

Я поднимаюсь на мостик. Фарендорф показывает направление в тумане:

— Вот там… Белая сигнальная ракета.

Мы меняем курс и направляемся в указанном направлении. В тумане появляется неясное темное пятно, его очертания постепенно приобретают резкость. Скоро становится ясным, что это — резиновая надувная лодка с людьми на борту. На ней три человека. Это летчики.

Несколько человек из моего экипажа поднимаются наверх и выходят на носовую палубу, чтобы принять летчиков. Люди радостно возбуждены, как никогда еще при наших случайных встречах с соотечественниками в море.

— Ну что, молодежь, — обращается к летчикам боцман густым басом, — рады встрече!?

Ему отвечает радостный рев. На лодке двое мужчин отчаянно жестикулируют, срывают с себя летные капюшоны и крутят ими в воздухе. Третий продолжает сидеть. Но все трое непрерывно кричат. От радости они даже не реагируют на поданные им бросательные концы.

Мы подходим вплотную. Дюжина протянутых рук помогает им подняться на борт нашей лодки. Первым переходит раненый.

— Где Ваша машина? — спрашиваю я.

— Машины больше нет, — отвечает один от летчиков, фельдфебель, показывая пальцем вниз.

— Кого-то с вами нет?

— Да, командира.

— Где он?

— Погиб.

Оставаться здесь больше нельзя. Сигнальная ракета, которую выпустили летчики, могла привлечь еще чье-либо внимание.

— Обе машины, полный вперед! — командую я.

Раненого летчика осторожно спускают в рубочный люк. Он — совсем юный паренек, выглядит очень бледным и измученным.

Оставшиеся двое представляются. Фельдфебель Кларе и старший фельдфебель Липперт. У обоих чисто саксонское наречие. Я отсылаю их в лодку и через несколько минут следую за ними сам.

Внизу царит дикий кавардак. Сначала раненого укладывают на койке старшего инженер-механика и впятером освобождают его от верхней одежды. Затем обоих здоровых усаживают на койку, одного возле другого, и плотно окружают их кольцом, беспрестанно задавая вопросы, наперебой предлагая чай, шоколад, сигареты…

Я не верю своим ушам, когда слышу, как Вальц, наш кок, говорит: «Приготовить Вам глазунью, господин старший фельдфебель?» Ведь обычно он сидит на своих яйцах, как клушка на гнезде, и посылает подальше каждого, кто решится выразить просьбу приготовить яичницу.

Когда я подхожу к ним, раненый делает попытку встать. Жестом руки я останавливаю его. Затем осматриваю его раны. У него огнестрельные ранения в плечо и икру ноги. Раны чистые, без осложнений.

Чтобы отвлечь его, пока я обрабатываю и перевязываю раны, я прошу его рассказать их историю.

— Над морем, — начал он, — мы встретили английский истребитель с одним из этих бристольских ублюдков. Англичанин, атакуя, обстрелял нас из пулемета и пушки. Мы открыли ответный огонь. Тут бортмеханик кричит: «Пробит радиатор! Вынужденная посадка!» Англичанин развернулся и снова стал сближаться. Наш командир, лейтенант Вайнлиг, полез в кабину переднего стрелка, к пулемету. И тут ветровое стекло пилота стало кроваво-красным. «Мне ничего не видно!», закричал пилот. И мы пошли вниз. Мы все трое остались целыми, только командира убило. Пуля попала ему в голову, а кровь через разбитый колпак забрызгала ветровое стекло пилота. Когда мы его вытаскивали, англичанин беспрерывно кружил над нами, как стервятник. Стоило одному из нас высунуться, как он открывал огонь. Тут я и получил свои царапины. Когда эта собака, наконец, прекратила огонь, мы спустили надувную лодку и тут же начали грести. У нас был карманный компас, и мы стали грести на восток. Англичанин на некоторое время исчез, а потом они появились уже вдвоем. Они больше не стреляли, но и не делали никаких попыток нам помочь. Мы гребли весь день и всю ночь, и вторую ночь, сорок часов подряд. При этом постоянно сменяли друг друга. Час гребешь, час правишь, час спишь. Сна, правда, было совсем немного. Время от времени мы стреляли из нашей ракетницы… Потом увидели подводную лодку. Сначала подумали, что это англичане. Но когда услышали немецкую речь, горло перехватило от волнения. Мы просто сошли с ума от радости…

Когда он закончил свой рассказ, с перевязкой ран было уже покончено.

— Ну, хорошо, — говорю я. — Теперь поешьте, а затем выспитесь хорошенько.

Накормленные, они исчезают в своих койках.

Я сообщаю радиограммой: «Летчики спасены. Поход продолжается».

Наши летчики, спасенные после вынужденной посадки.

Я вижу вновь своих гостей на борту только следующим утром. Оба здоровых летчика стоят внизу под рубочным люком и с любопытством смотрят вверх на видный отсюда крохотный лоскут неба. В этой позе они выглядят, как птицы в клетке. Я даю указание вахте на мостике время от времени выпускать их наверх, чтобы они могли глотнуть свежего воздуха.