Загадка спящих арбитров

– Ну, мне лично всё ясно, – решительно сказал я, вставая.

– И что же тебе ясно? – хмыкнул Томео.

– То, что история со спящими арбитрами была организована тренером Чаконом, президентом Лиги Интерсентрос Херонимо Льоренте и президентом родительского комитета, матерью Аниты, – сказал я.

Картина преступления внезапно проявилась у меня перед глазами предельно ясно.

– Точно! Заговор на нескольких уровнях, – восторженно закричал Камуньяс.

– Может, и нам несведущим объясните? – обиженно бросила Алёна.

– Объяснишь, Пакет? – сказал Камуньяс.

– Не знаю, хочу ли я это слышать, – пробурчал Грустный.

И тогда я рассказал им свою теорию.

Самым главным было найти мотив преступления. У всех троих были веские причины желать, чтобы наша команда перешла во второй дивизион. В случае с Чаконом всё было предельно ясно: наше фиаско означало спасение для его команды. Президент Лиги Интерсентрос был другом Чакона. К тому же он симпатизировал Ислантилье.

Это была важная команда в лиге, у них больше всего фанатов, и, конечно, в его интересах, чтобы мы проиграли. И, наконец, мать Аниты была тем самым человеком, который предложил, чтобы в случае нашего перехода во второй дивизион наша команда была уничтожена, а вместо неё в школе организовали кружок по фото.

У всех троих был один и тот же мотив: они хотели, чтобы мы проиграли.

– И именно поэтому они придумали весь этот план со спящими арбитрами, чтобы заставить судей навредить нам, – сказал я. – К тому же у нас уже есть свидетели: Раду видел, как Чакон вошёл в перерыве первого матча в раздевалку арбитра. Всё сходится! Чакон, Льоренте и мать Аниты были организаторами преступления!!!

– А как они усыпили арбитров? – спросила Мэрилин.

– Этого я пока не знаю, – сказал я.

Камуньяс потряс пузырёк со снотворным. Нет, таблетки были слишком простым решением. Нужно было отыскать что-то ещё.

И мы собирались сделать это во что бы то ни стало.

33

Это была наша вторая расследовательская поездка за неделю.

В субботу должна была состояться заключительная игра, на которой решалась наша судьба. Так что каждый день мы тренировались с Алисией и Фелипе и ещё с моей мамой. А в оставшееся время продолжали расследовать дело спящих арбитров.

Мы были единственными, кто мог найти разгадку этой тайны. Потому что остальному миру, казалось, было на это абсолютно наплевать.

Анита пообещала, что пока ничего не скажет матери. Её не особенно удивило и расстроило то, что её мать могла быть замешана в деле спящих арбитров. Но я думаю, что она согласилась бы на любую версию развития событий, лишь бы её маму не объявляли любовницей Чакона. Поэтому я не стал ей рассказывать, что мы обнаружили в нашу вторую поездку, когда отправились в эпицентр заговора.

А отправились мы в штаб-квартиру Лиги Интерсентрос. В Кольядо Пекеньо. Все решения, касающиеся судей и игр, принимались там. Так что недостатка в уликах и доказательствах у нас не должно было быть.

Я снова солгал матери, чтобы сбежать. Я соврал ей, что пошёл заниматься математикой к Камуньясу. А тот, в свою очередь, сказал, что отправился ко мне.

Во время той поездки Алёна села рядом со мной. Когда мы зашли в электричку, я выбрал место у окна. А Алёна, вместо того чтобы сесть с Тони, устроилась рядом. И принялась непринуждённо болтать о нашем расследовании и обо всём, что с нами происходило.

– Ты думаешь, весь этот заговор нужен был, чтобы прикончить нас? – спросила она.

– Похоже на то, – хмыкнул я.

– Это так волнующе, – сказала она. – Как думаешь, у них получится?

– Не знаю, – сказал я.

– Я думаю, нет, – предложила Алёна, – потому что у нас есть то, чего нет у других.

– Что же, интересно знать? – я был заинтригован.

Я оглянулся и увидел на заднем сиденье Тони, который явно следил за мной.

– Ну... договор Футбольнейших, – сказала она. – Мы никому не позволим себя уничтожить. Мы же дали друг другу такое обещание.

В тот момент я подумал, что готов пообещать ей всё, что она захочет.

Мне было очень хорошо с Алёной.

– Могу я открыть тебе один секрет, Пакет? – спросила она.

– Конечно, всё, что захочешь, – ответил я.

– Мне немного не по себе об этом говорить, – сказала она. – Понимаешь... дело вот в чём... только не подумай ничего такого...

– Не буду. Выкладывай, – сказал я.

– В общем... Тони и я... мы целовались, – выдохнула она.

Она так просто это сказала. Ничего больше не объясняя. Тони и она целовались. Что ж, очень хорошо. И для чего она мне это рассказывает?

– Знаешь, почему я тебе об этом говорю? – спросила она, словно читая мои мысли.

– Понятия не имею, – сказал я.

Я едва дышал.

– Ну, потому что ты мой лучший друг, и у меня нет от тебя секретов, – сказала она.

– Правда?

– Конечно, – сказала Алёна. – И я хочу, чтобы мы остались лучшими друзьями на всю жизнь.

– Хорошо, – сказал я.

«Лучшие друзья». Мы с ней, значит, будем лучшими друзьями. А она будет ходить и целоваться с Тони где попало.

Отлично. Гениально. Нет, я не злился. Алёна могла целоваться с кем ей заблагорассудится. Хотя Тони и был полнейшим идиотом, и мы с ней смеялись над ним тысячу раз. Но в конце концов, какое мне дело?