Загадка Старого Леса

Себастьяно Проколо действительно не мог больше двигаться. Мороз держал его в плену, отняв у полковника руки и ноги. Только его взгляд скользил по сторонам и выхватил из темноты неосмотрительных зайцев и белок. Вскоре полковник заметил всех, кто наблюдал за ним из чащи.

– Что тут происходит? – прогремел голос Проколо. – По какому поводу сборище? Неужто увидели что-то забавное?

По лесу пробежала дрожь, оробевшие звери бросились врассыпную. Послышался шорох, громко захлопали крылья.

– Полковник, – окликнула Проколо с вершины лиственницы сорока-часовой, которая тоже прилетела в балку. – Хочешь, я позову кого-нибудь на выручку?

– И ты здесь! – огрызнулся полковник. – Не суй нос в чужие дела, вот тебе мой совет.

– Полковник, – не унималась сорока, – в свете месяца я вижу, что твое лицо странно побледнело. С тобой приключилось неладное, полковник. Нужно непременно звать на помощь.

– Не лезь ко мне, – рявкнул Проколо. – Вспомни-ка лучше, как погиб твой братец.

– В таком случае прими от меня поклон, – сказала сорока, – я прощаюсь с тобой.

И, расправив крылья, полетела над макушками деревьев навстречу месяцу.

Вот она скрылась из виду. Проколо решил, что остался один, и сполз по стволу к подножию ели, свесив голову на грудь. Но звери, бесшумно ступая по снегу, вернулись в долину Лентаччо и снова принялись тайком разглядывать полковника. Ветер угомонился. Близилась полночь.

Наконец примчался Маттео.

– Полковник, чем это ты занимаешься? – загудел ветер, описав два-три круга над долиной.

– Видишь ли, стояли у меня здесь ловушки, – ответил Себастьяно Проколо, вмиг вскочив на ноги, – штуки три или четыре. Для лисиц.

– Ну а лопата зачем? – упорствовал Маттео. – Ты пришел спасти Бенвенуто, признайся уж, и теперь умираешь, причем зазря.

– Зазря? – упавшим голосом произнес Проколо.

– Именно. Я тогда пошутил. Бенвенуто в пансионе, цел и невредим. Мне только хотелось преподнести тебе к празднику подарок, чтобы, услышав долгожданную весть, ты в радости встретил Новый год.

– Пошутил. И ты готов поклясться, что пошутил?

– Клянусь, полковник. Я ведь не знал, чем эта шутка обернется, ты мне всегда говорил…

– Пошутил. Славная шутка! – воскликнул Проколо. – Как же я сразу не заподозрил…

– Напрасно ты все скрывал от меня, – оправдывался ветер, – я и предположить не мог…

– Пустяки, – сказал Проколо. – Не бери в голову. А теперь пора возвращаться домой.

– Боюсь, уже слишком поздно. Ты, похоже, пропал. У тебя больше нет сил, я же вижу… Полковник, почему ты все-таки утаил от меня правду? Зачем притворялся? Давай начистоту: да, я сломился, выдохся и гожусь лишь на то, чтобы гонять бумажных змеев; но и ты постарел, ты тоже здорово сдал, тебе не хватает человеческого тепла, а ты всегда стыдился это признать. Стыдился, полковник? Стыдился, что ты – человек? Что ты такой же, как все остальные?

– Я смогу дойти до дома, уверяю тебя. Отстань.

– Отстать, говоришь? Как бы не так! Разве не помнишь клятвы, что я дал в день, когда ты освободил меня из пещеры? Моя жизнь связана с твоей жизнью, до последнего вдоха. Если ты умрешь, мне тоже придется умереть.

– Сожалею, – сказал полковник. – Мне правда жаль, что так вышло. Но ничего уже назад не воротишь. А сейчас оставь меня в покое и лети своей дорогой.

Маттео полетел прочь, увлекая за собой наполнивший долину гул.

– Маттео! – крикнул вдруг Проколо. – Подожди! Забыл сказать тебе одну вещь. Не держи на меня зла, я ведь и в самом деле лгал и притворялся. Вот, пожалуй, все. Каюсь перед тобой только в этом. – Голос полковника совсем ослабел.

– Э, не бери в голову, полковник, – ответил ветер, который сразу вернулся на его зов. – Ты ни в чем не виноват. Если хочешь, останусь тут с тобой, а? Вместе веселее. Правда, нам уже не увидеть, как занимается первая заря нового года.

– Нет, – сказал Себастьяно Проколо, – я хочу остаться один.

Глава XXXIX

И в ночь на первое января Проколо остался один. Зверей, прятавшихся среди деревьев, сморил сон. Воздух был чистый и морозный. Месяц мало-помалу выцветал. Старый Лес был чернее угля.

А в доме полковника на столе стояли непочатая бутылка шампанского и одинокий бокал. Ветторе спал. Проколо забыл выключить радио, и по дому носилась праздничная музыка, сквозь которую пробивались веселые возгласы.

Даже в забытую Богом долину, где умирал полковник, доносились отзвуки колокольного звона и далекий треск хлопушек. В целом же ничего особенного не происходило. Завершился старый год, и его место тут же занял новый, время бежало без передышки.

Проколо стал еще бледнее. Его усы заиндевели. Едва исчез Маттео, полковник снова позволил своему телу соскользнуть в сугроб. Руки висели как плети, голова поникла.