Загадка тетрадигитуса

Здесь, подумал он отстранённо, до этой войны остаётся ещё больше четверти века. Да и состоится ли она вообще? Слишком много изменений уже произошло… и ещё произойдёт. Например, государю Александру Александровичу, прозванному в народе Миротворцем, полагается сейчас маяться от болезни почек, вызванной страшным сотрясением при железнодорожной катастрофе на станции Борки, когда взрыв бомбы отправил императорский поезд под откос, и император, подобно мифическому атланту, держал сминающуюся вагонную крышу, давая выбраться из смертоносного хаоса жене и детям. Но здесь этой катастрофы не случилось, государь вполне здоров, что напрочь опровергает измышления иных историков о том, что причиной смертельной болезни стала отнюдь не травма, а банальный алкоголизм.

Так что, хочешь – не хочешь, а неповоротливая телега мировой истории со скрипом сменила колею, и теперь катится… знать бы ещё – куда?

«…Кстати, о государе…»

К молу, немного опередив приближающийся дирижабль, подходила трёхмачтовая винтовая яхта «Царевна». Этот элегантный кораблик британской постройки начинал службу четырнадцать лет назад, в качестве «собственной его императорского высочества государя наследника паровой яхты». После вступления Александра Третьего на престол «Царевна» сменила статус, став личной яхтой императрицы Марии Фёдоровны, совершавшей увеселительные морские прогулки по Финскому заливу. Случались, впрочем, и исключения – например, год назад государь выбрал яхту своей супруги (в девичестве Дангмары Датской) для неофициального визита в Копенгаген, где состоялась его встреча с датским и сербским «коллегами»[1]. Но это дело прошлое, а сейчас на флагштоке «Царевны» плещется жёлтый, с чёрным имперским орлом и длинными синими косицами брейд-вымпел – знак того, что лицо, которому этот вымпел принадлежит, находится на борту, но «не желает получить салюта». Государыня Мария Фёдоровна изволит наблюдать за полётом воздушного корабля, управляет которым её родной сын. Сам же государь следит за этим событием с борта стоящего на рейде крейсера «Владимир Мономах». В подобной отстранённости есть смысл – полёт считается пробным, практическим, так что инженер Костович, как и барон Корф, курировавший «воздухоплавательный» проект от имени своего департамента, сочли пока преждевременным придавать ему чересчур официальный статус.

Дирижабль неторопливо, со снижением проплыл над Военной гаванью, развернулся, отработав реверсом, и направился к «Царевне». Семёнов поднял бинокль – со шканцев воздушному кораблю махали сложенными зонтиками женщины в светлых платьях, предназначенных для морских прогулок. Государыня Мария Фёдоровна в компании фрейлин изволит приветствовать лихие воздушные подвиги сына.

В ответ из гондолы вырвались, разбрасывая красные и зелёные искры, две сигнальные ракеты. На пирсе зааплодировали, в воздух полетели матросские бескозырки, фуражки и офицерские шляпы.

Тоже, между прочим, знак происходящих тектонических изменений, подумал Семёнов. И фокус даже не в дирижаблях с прорывными для текущего уровня развития техники двигателями внутреннего сгорания и бортовыми радиостанциями. Дело в том, кто сидит в гондоле, в цесаревиче Георгии. В прошлой версии истории, третий сын императора Александра был, как принято говорить здесь, «слаб грудью» – страдал от хронического туберкулёза, который в итоге и свёл его в могилу. Но сперва болезнь поставила жирный крест на его флотской карьере – во время кругосветного путешествия в 1890-м году, в Бомбее, он слёг с сильнейшим приступом и вынужден был вернуться в Россию.

Здесь же болезнь удалось победить на ранней стадии благодаря противотуберкулёзному препарату, массовый выпуск которого наладил ещё один попаданец, старинный друг Олега Ивановича, доктор медицины Колесников. В результате юный Великий князь сумел отличиться в заграничном походе на клипере «Разбойник» и канонерской лодке «Кореец», во время которого русским морякам пришлось померяться силами с новейшим крейсером Роял Нэви «Комюс». Кроме того, он всерьёз увлёкся такими техническими новинками, как радиодело и воздухоплавание, и теперь бредил созданием воздушного военного флота. Достижения Георгия были замечены и по достоинству оценены Государем, его отцом, в результате чего юноша был объявлен наследником-цесаревичем, потеснив при этом старшего брата Николая. Тот воспринял подобное изменение своего статуса чуть ли не с облегчением, несказанно удивив этим двор, Петербург, да и всю Россию – но только не Семёнова. Олег Иванович хорошо помнил «предыдущую версию» истории и ту роль, которую сыграл в ней Николай Второй. Не в последнюю очередь – из-за того, что всегда относился к своему положению самодержца, как к нежеланному бремени и обузе.

– У цесаревича сегодня праздник. – негромко заметил Никонов. – Всем известно, как он мечтал об этом полёте. И вот, пожалте бриться: летит, и ещё как летит!