Загадка тетрадигитуса

Корф усмехнулся.

– В том-то и дело, что пока нет – к вящему неудовольствию господ эзотериков и в особенности некоего мистера Мак-Грегора. Есть там такой

– идеолог этой компании и, если верить донесениям наших агентов, готовый буйнопомешанный.

– Странно, что сэр Рэндольф допускает подобных типов к серьёзным делам. – недоверчиво покачал головой Нефёдов. – Я-то полагал его весьма прагматичным и разумным господином.

– Похоже, у него не было другого выхода. Общество "Золотой Зари" – движущая сила всей этой интриги: это они добились от английской разведки послать ван дер Стрейкера по следам вашего, Иван, батюшки, и они же, как я понимаю, следили за покойным профессором-археологом.

– Вы о том немце из Александрии? – уточнил кавалергард.

– Да, герр Бурхардт, хранитель собрания редкостей египетского хедива – ныне, увы, покойный. Он погиб при взрыве подземелья, при нападении людей. Большая потеря для нас. Хорошо хоть, ваш батюшка, – кивок в сторону Ивана, – уцелел сам и сумел вынести записи, позволившие обнаружить статую и прочие артефакты.

Ваня кивнул в ответ. Отец давно успел посвятить его в детали своей африканской эскапады. Варя сидела в кресле, тихая, как мышонок, и исподволь рассматривала беседующих.

– Так вы хотите, чтобы наши юные друзья подобрались не к сэру Рэндольфу, а к этому… Мак-Грегору? Или, не приведи Бог, к самому ван дер Стрейкеру? Не слишком ли это опасно – соваться прямо в зубы такому волчаре?

Барон покачал головой

– Нет, на этот раз именно к лорду Рэндольфу. Я могу только догадываться о его соображениях, но факт есть факт: заполучив в свои руки статую, этот джентльмен всячески уклонялся от того, чтобы передать её "Золотой Заре" – хотя по нашим сведениям у них была договоренность на этот счёт.

– Не доверяет?

Корф усмехнулся.

– А вы бы доверились подобным личностям? Полагаю, лорд Рэндольф нашёл своих специалистов, и лишь после того, как они потерпели неудачу, вынужден был вернуться к договоренностям с "Золотой Зарёй".

– Но зачем куда-то перемещать статую? – не сдавался кавалергард. Не получилось у этих самых "своих специалистов" – ладно, случается, прогнали бы их в шею и допустили бы к тетрадигитусу МакГрегора с Уэскоттом. А тут нагородили огород с перевозом статуи неизвестно откуда неизвестно куда…

– Вы правы, ротмистр. – согласился барон. – Признаться, я тоже не совсем понимаю, что движет сэром Рэндольфом. Но ясно одно: чем бы он не руководствовался, это даёт нам шанс, который нельзя упускать.

И все трое посмотрели сначала на Ивана, потом на его спутницу. Члены группы "Алеф" немедленно почувствовали себя неловко. Как на экзамене, что ли?

– Позвольте вопрос, барон?

Корф согласно кивнул.

– Разумеется, гардемарин.

– Господин ротмистр только что упомянул, что лорд Рэндольф человек прагматичный и разумный, верно?

– Точно так. – кавалергард нахмурился. – А что вы, юноша, имеете против?

– Нет, ничего. – Иван выпрямился в кресле. Неловкость как рукой сняло. Великое всё же дело – знание будущего… – Просто я вспомнил некоторые необдуманные решения, принятые его сыном на разных ответственных должностях. Одни приключения в Южной Африке чего стоят, а уж Дарданелльская операция или безумная идея послать на Балтику, в помощь Финляндии, покрытые слоем бетона линкоры! А вы говорите – прагматичный…

– Ах вот вы о чём! – Корф негромко рассмеялся и сделал успокоительный жест кавалергарду, который недоумённо смотрел то на Ивана, то на самого барона. – Не волнуйтесь, ротмистр, я вам потом всё объясню. Да, пожалуй, я вас понимаю, гардемарин. Конечно, юному Уинстону сейчас всего пятнадцать лет, и он безуспешно борется с дисциплиной в колледже Харлоу но… Может, вы и правы, юноша, такие моменты тоже следует иметь в виду при планировании нашей операции. Яблочко от яблони, знаете ли…

Из дневника гардемарина Ивана Семёнова.

…в этой миссии, кроме нас, будут задействованы ещё две "литерные" группы из числа проходящих подготовку на Елагиных курсах: "Бейт" – Воленька Игнациус со своей напарницей Настей Туголуковой (та самая смолянка), и "Зайн", в которую входит Николка и его кузина Марина Овчинникова. Последняя, по словам инструкторов, продемонстрировала недюжинные успехи в стрельбе из винтовки. Для неё я позаимствовал у отца его "Лебель" с оптическим прицелом – и не местной длиннющей латунной трубкой, а мощным, с переменной кратностью и просветлённой оптикой, оптическим прицелом, который отец ещё на заре нашей "деятельности" вывез из двадцать первого века. Винтовка эта вместе с нами путешествовала в Сирию, а потом каким-то чудом уцелела во время его африканской эскапады.