Загадка тетрадигитуса

– Ну, зачем же сразу – никому? – Олег Иванович улыбнулся. – Например, с тем же бароном вы вполне можете об этом при случае поговорить. Уверен, он будет рад, что этой недомолвки между вами больше нет. А вот с кем-то ещё – действительно, искренне не советовал бы. Не поймут-с…

Ill

Юг Франции,

департамент Арьеж.

«Замок Монсегюр пал шестнадцатого марта 1244-го года (по юлианскому календарю). Около двух сотен катарских священнослужителей, не согласившихся под угрозой мученический смерти отречься от своей веры, взошли на костёр. Согласно свидетельствам, оставленным хронистом-инквизитором Гийомом Пюилоранским, „Среди них был Бертран Марти, которого катары сделали своим епископом; и все они отказались обратиться, как им предложили, и были заключены в ограду, сделанную из кольев и свай, и, сожжённые в ней, перешли из огня казни в огонь Тартара“. Также на костёр отправлена была престарелая маркиза де Аантар, её дочь Корба де Перейль и молодая внучка Эсклармонда де Перейль. Сейчас место массовой казни называется „Prat dels Cremate“ – Поле Сожжённых»…"

– Все эти люди имели возможность спастись. – раздался за плечом Виктора сумрачный голос. Он обернулся

МакГрегор. И как шотландец сумел так беззвучно подойти?

– Они могли сохранить если не свободу, то жизнь. – повторил шотландец. – Для этого следовало всего лишь воспользоваться одним из принципов, исповедуемых катарами: "Лги, предавай, лжесвидетельствуй, но не выдавай тайну!". Но, видимо, победители требовали от них не только отречения, но и выдачи чего-то, что несчастные сочли гораздо ценнее, нежели собственные жизни.

– Кх-кх… что же именно, вы вероятно знаете? – Виктор откашлялся, прочищая горло. Он уже два часа сидел в саду обнимку с книгой, и кружка с колодезной водой давно опустела.

– Во всяком случае, догадываюсь. – МакГрегор пододвинул к себе второй стул и присел. Я вижу, вы внимательно изучаете историю Монсегюра? Только вот в этой книге не сказано, что руины, которые так любят осматривать путешественники, возведены гораздо позже, в шестнадцатом веке и не имеют к тем, древним, никакого отношения.

И он кивнул в сторону скалы, на которой в весенней дымке угадывался зубчатый контур крепостной стены.

– Тот, древний Монсегюр был разрушен до основания победителями в том же 1244-м году. И, хотя в последующие три века на его месте были заново возведены кое-какие укрепления, всё же дальше фундамента новые строители не продвинулись. А ведь именно там скрывалась до недавнего времени главная тайна замка!

Виктор слушал и гадал – с чего это шотландец, до сих пор избегавший любых объяснений, вдруг разоткровенничался?

– Три года назад один из наших братьев – имя его вам ничего не скажет, – проводил тут раскопки и наткнулся на похороненный под толстым слоем слежавшегося грунта и скальных обломков вход в подземелье. Он не стал предавать находку огласке – наоборот, тщательно замаскировал раскоп, придав ему первоначальный вид, и сообщил о своём открытии только мне и мистеру Уэскотту. Мы сразу поняли, какие перспективы перед нами открываются – ведь именно в подземельях Монсегюра могла быть скрыта главная тайна катаров. Та самая, из-за которой они без колебаний взошли на костёр.

И он начал читать – заунывно, с лёгким завыванием в голосе, столь характерным для неопытных декламаторов:

«… когда стены Монсегюра еще стояли, катары охраняли Священный Грааль. Но Монсегюр был в опасности. Рати Люцифера расположились под его стенами. Им нужен был Грааль, чтобы снова заключить его в корону их властелина, из которой он выпал, когда падший ангел был повержен с небес на землю. В момент наивысшей для Монсегюра опасности с неба явился голубь и своим клювом расщепил гору Табор. Хранительница Грааля бросила ценную реликвию в недра горы. Гора сомкнулась, и Грааль был спасен…»