Загадка убийства Распутина. Записки князя Юсупова

Как не хотят понять, что если не сделают то, что нужно, свыше, то это будет сделано снизу. Сколько прольется невинной крови. Г[осударь], кажется, скоро едет в Ставку, нужно было бы, чтобы Имп. М[ария] Ф[едоровна] этим воспользовалась и с людьми, которые ей могут помочь и поддержать ее, отправилась бы туда и вместе с Алексеевым и Гурко прямо потребовала бы, чтобы арестовать Протопопова, Щегловитого, Аню [Вырубову], и Ал[ександру] Фед[оровну] отправили бы в Ливадию. Только такая мера может еще спасти, если только уже не поздно. Я уверен, что пассивное отношение Г[осударя] ко всему, что происходит, является результатом лечения его Бадмаевым. Есть такие травы, которые действуют постепенно и доводят человека до полного кретинизма.

Должен закачивать письмо, Ал. Мих. уезжает.

Ирина и я крепко тебя целуем и много и постоянно о тебе думаем.

Искренне любящий и преданный тебе Феликс»[175].

В мемуарах английского посла Дж. Бьюкенена, как мы отмечали выше, после его разговора с императором Николаем II с целью оправдаться перед ним, якобы о непричастности сотрудника посольства английского офицера О. Рейнера к убийству Григория Распутина, указывается: «Поскольку я слышал, что Его Величество подозревал молодого англичанина, школьного друга Юсупова, в соучастии в убийстве Распутина, я воспользовался случаем убедить его, что такое подозрение абсолютно беспочвенно. Его Величество поблагодарил меня и сказал, что он очень рад это слышать»[176].

Далее Дж. Бьюкенен, между прочим, мимоходом поведал читателям: «Неделю спустя один мой русский приятель, ставший впоследствии членом Временного правительства, сообщил мне через полковника Торнхилла, помощника нашего военного атташе, что революция произойдет перед Пасхой, но что мне нечего беспокоиться, так как она продлится не более двух недель. Я имею основания верить, что это сообщение было основано на фактах, и что подготовлявшийся тогда военный переворот не имел целью свергнуть императора, но лишь заставить его дать конституцию. К несчастью, его опередило народное восстание, осуществившее Февральскую революцию. Я говорю “к несчастью”, так как было бы лучше и для России, и для династии, если бы давно ожидавшаяся революция произошла сверху, а не снизу»[177].

Однако оставим на совести англичан их двойную дипломатию.

Вскоре после отъезда Государя из Царского Села в Ставку (Могилев) императрица Александра Федоровна все еще переживая за возникшие разногласия в большой Императорской фамилии, писала 22 февраля 1917 г. Николаю II следующее: «Наш дорогой Друг в ином мире тоже молится за тебя – так Он еще ближе к нам. Но все же, как хочется услышать Его утешающий и ободряющий голос! Бог поможет, я верю, и ниспошлет великую награду за все, что ты терпишь. Но как долго еще ждать! Кажется, дела поправляются. Только дорогой, будь тверд, покажи властную руку, вот что надо русским. Ты никогда не упускал случая показать любовь и доброту, – дай им теперь почувствовать порой твой кулак. Они сами просят об этом – сколь многие недавно говорили мне: “Нам нужен кнут!” Это странно, но такова славянская натура – величайшая твердость, жестокость даже и – горячая любовь. С тех пор как они стали теперь “чувствовать” тебя и Калинина (т. е. Протопопова – В.Х.), они начали успокаиваться. Они должны научиться бояться тебя – любви одной мало. Ребенок, обожающий своего отца, все же должен бояться разгневать, огорчить или ослушаться его! Надо играть поводами: ослабить их, подтянуть, но пусть всегда чувствуется властная рука. Тогда доброта больше будет цениться, мягкость одну они не понимают. Удивительные людские сердца! И, странно сказать, у людей из высшего общества они не мягки и не отзывчивы. В обращении с ними нужна решительность, особенно теперь. Мне грустно, что мы были не одни во время последнего нашего завтрака, но твои тоже хотели тебя видеть. Бедная крошка Ксения с такими мальчишками, как у нее, и дочерью, вышедшей замуж в эту порочную семью, с таким лживым мужем (имеется в виду Феликс Юсупов младший – В.Х.). Мне глубоко жаль ее. Столько в мире печали и горя, великая сердечная скорбь гложет непрерывно!»[178].

После отречения императора Николая II от престола, по распоряжению Временного правительства все участники заговора по ликвидации «старца» Григория Распутина были амнистированы.