Загадка убийства Распутина. Записки князя Юсупова

– “Несколько дней тому назад одна особа мне рассказала все эти подробности, и я была совершенно огорошена. Это ужасно”, – повторяла она.

“Я знаю, что есть письмо Илиодора к Гермогену (у меня действительно была копия этого обличительного письма) и письмо императрицы к этому ужасному человеку. Покажите мне”, – сказала она.

Я сказал, что не могу этого сделать. Она сперва требовала непременно, но потом положила свою руку на мою и сказала:

– Не правда ли, вы его уничтожите?

– Да, Ваше Величество, я его уничтожу.

– Вы сделаете очень хорошо.

Это письмо и посейчас у меня: я вскоре узнал, что копии этого письма в извращенном виде ходят по рукам, тогда я счел нужным сохранить у себя подлинник.

Императрица сказала мне:

– Я слышала, что вы имеете намерение говорить о Распутине Государю. Не делайте этого. К несчастью, он вам не поверит, и к тому же это его сильно огорчит. Он так чист душой, что во зло не верит.

На это я ответил Государыне, что я, к сожалению, не могу при докладе умолчать о таком важном деле. Я обязан говорить, обязан довести до сведения моего царя. Это дело слишком серьезное, и последствия могут быть слишком опасные.

– Разве это зашло так далеко?

– Государыня, это вопрос династии. И мы, монархисты, больше не можем молчать. Я счастлив, Ваше Величество, что вы предоставили мне счастье видеть вас и вам говорить откровенно об этом деле. Вы меня видите крайне взволнованным мыслью об ответственности, которая на мне лежит. Я всеподданнейше позволяю себе просить вас дать мне ваше благословение.

Она посмотрела на меня своими добрыми глазами и взволнованно сказала, положив свою руку на мою:

– Господь да благословит вас.

Я уже уходил, когда она сделала несколько шагов и сказала:

– Но не делайте ему слишком больно.

Впоследствии я узнал от князя Юсупова, что после моего доклада Государю императору императрица Мария Федоровна поехала к Государю и объявила: “Или я, или Распутин”, что она уедет, если Распутин будет здесь.

Когда я вернулся домой, ко мне приехал князь В.М. Волконский, кн. Ф.Ф. и З.Н. Юсуповы, и тут же князь мне сказал: “Мы отыгрались от большой интриги”.

Оказывается, что в придворных кругах старались всячески помешать разговору императрицы М.Ф. со мной, и когда это не удалось, В.Н. Коковцов поехал к императрице Марии Федоровне, чтобы через нее уговорить меня не докладывать Государю»[64].

Император Николай II записал в дневнике 15 февраля 1912 г.: «К чаю приехала Мама; имели с ней разговор о Григории»[65].

О характере разговора между вдовствующей императрицей Марией Федоровной и царской четой можно судить по дневниковой записи великой княгини Ксении Александровны, которая 16 февраля отметила:

«Мама рассказывала про вчерашний разговор. Она довольна, что все сказала. Они знали и слышали о том, что говорится, и А[ликс] защищала Р[аспутина], говоря, что это удивительный человек и что Мама следовало с ним познакомиться и т. д. Мама только советовала его отпустить теперь, когда в Думе ждут ответа, на что Ники сказал, что он не знает, как он это может сделать, а она объявила, что нельзя give in [уступать].

Вообще она говорила все не то и, видимо, не понимает многого – ругала общество (dirty-minded gossips [грязные сплетни]), Тютчеву, которая много болтает и врет, и министров – «all cowards» [все подлецы].

Но, тем не менее, они благодарны Мама, что она так откровенно говорила, и она (императрица Александра Федоровна – В.Х.) даже поцеловала Мама руку!»[66]

Между княгиней З.Н. Юсуповой и сыном продолжалась активная переписка. Мать в письме от 12 февраля 1912 г. из Петербурга предупреждала Феликса о возможных интригах:

«Дорогой мой мальчик,