Загадка Веры Холодной

На следующее утро пришла телеграмма от Владимира. Не экономя на выражении чувств (однако, десять копеек за слово), муж писал, что доехал благополучно и уже безумно соскучился без своей милой женушки. По предположениям Владимира, процесс должен был закончиться в четверг, самое позднее – в пятницу. «Больше шести дней наша разлука не продлится ни в коем случае», – писал муж. Прочитав телеграмму, Вера поняла, что выбросить она ее не сможет. Пусть даже это печатные буквы на казенном бланке, а не письмо, написанное рукой мужа, но все же что-то такое сентиментальное, интимное в телеграмме было. Вера убрала телеграмму в сумочку, подальше от Клашиных любопытных глаз, да и забыла о ней.

К Крынкину хотелось ехать прямо сейчас, несмотря на то что на часах не было еще и одиннадцати, а в списке, полученном от Алексея, было отмечено, что Спаннокки появляется у Крынкина по вечерам. А приехал ли он вообще, спохватилась Вера. Вдруг не приехал, а Алексей забыл ее предупредить. Договорились же, что начиная с седьмого числа она станет ездить по вечерам к Крынкину, даже легенду придумали для Владимира, якобы Вера с Алексеем будет посещать поэтические чтения в кафе «Бом» на Тверской. Владимир любил и понимал поэзию, классическую и современную, но не выносил поэтических сборищ. Иронично называл их «петушиными боями», намекая на то, что на чтениях каждый поэт старается перекричать другого. И вообще поэзия, по мнению Владимира, была делом интимным. Он считал, стихи, прочитанные перед толпой, теряют заключенную в них магию. Поэтому Вере и Алексею можно было не опасаться того, что Владимир захочет составить им компанию.

Алексей, богемная душа, ложился спать на рассвете и просыпался поздно, поэтому Вера не только застала его дома, но и, кажется, разбудила. Он подтвердил, что Спаннокки действительно приехал, и добавил, что если бы приезд не состоялся, то Вера тотчас же была бы поставлена в известность.

– Мы ничего никогда не забываем, – дважды повторил он, и Вере стало стыдно за свое легкомыслие.

Смущенная и обнадеженная, Вера закончила разговор. Алексей заверил, что сегодня или завтра Спаннокки непременно появится у Крынкина, он любит это заведение и посещает его при каждом приезде в Москву. Что ж, придется ждать до вечера. Энергия, скопившаяся внутри, требовала выхода. Вера устроила ревизию на кухне, чем изрядно перепугала Ульяну, решившую, что хозяйка собралась от нее избавиться и подыскивает подходящий повод. Но на кухне все было в порядке – посуда блестела, столы и пол чисто вымыты, запасы хранились как должно. Вера похвалила Ульяну и на радостях подарила ей герленовскую пудру, полученную в подарок от Владимира. Пудра была дорогой, но Вера предпочитала пудру от Коти, та была несравнимо лучше и, что удивительно, стоила дешевле герленовской. Наказав мужу покупать ей впредь пудру исключительно в желтых коробочках, Вера спрятала подарок с намерением передарить его кому-нибудь. Ульяна, увидев пудру, просияла от счастья («Настоящая, господская, такую только на Пасху и на Рождество пользовать!») и нажелала доброй хозяйке всяческих благ. Несмотря на свой немолодой возраст, Ульяна была страшная щеголиха и не оставляла надежд найти хорошую партию, желательно кого-нибудь положением не ниже околоточного.

Затем Вера отправилась в Малый Кисловский навестить своих. Извозчика остановила в Калашном – отсюда удобнее было пройти к дому, стоявшему во дворах, на одинаковом расстоянии от обоих переулков. Отцу очень нравилось такое расположение – тихо, ничто не отвлекает от чтения и подготовки к урокам. Сколько Вера помнила отца, он все время готовился к урокам – читал журналы, что-то выписывал на листочки из толстых книг. Вера удивлялась – неужели есть что-то, чего папа не знает, раз постоянно учится?