Загадка Веры Холодной

Еще не успела щелкнуть задвижка, а Вера уже достала из сумочки флакон. Одно биение сердца – и тщательно притертая стеклянная пробка извлечена из горлышка. Еще два биения – и снотворное оказалось в бокале Спаннокки. Из-за нехватки времени отмерять капли было некогда, поэтому Вера отлила немного, совсем чуть-чуть, на глазок, и была уверена, что не перестаралась. Еще одно биение – и пробка вернулась на место. Еще одно – и флакон убран в сумочку… Вера не обратила внимания на то, что защелка так и не щелкнула, настолько она увлеклась.

– Браво, мадам! – послышался сзади голос Спаннокки. – Браво!

Голос был прежним, но в то же время каким-то другим – холодным, с примесью торжества.

– Грубо работаете! – Спаннокки, разом утративший всю свою галантность, навис над рухнувшей в кресло Верой (ноги стали ватными от страха и не держали). – За дурака меня принимаете, а? Ивана-болвана из меня делаете?

– Иванушку-дурачка… – зачем-то пролепетала Вера, дочь учителя русской словесности.

– Да хоть идиота! – Спаннокки грубо вырвал у Веры из рук сумочку, открыл ее и вытряхнул содержимое на стол.

Вера опешила. Если бы подлый Спаннокки набросился на нее, намереваясь изнасиловать, то она, наверное, удивилась бы меньше. Она сидела в прежней позе, хлопала глазами и не сразу осознала, что бумажка, которой заинтересовался Спаннокки, есть телеграмма от мужа, которую Вера как положила в сумочку, да так про нее и забыла. Хороша тайная агентка, нечего сказать! Инкогнито! Легенда! Ха-ха-ха! В телеграмме – все! Имя, фамилия, адрес! Это надо же было так оплошать!

Почувствовав, что ноги снова начали слушаться, Вера попробовала броситься на Спаннокки с намерением вырвать у него телеграмму, но сильным толчком в грудь была отброшена обратно в кресло. Ярость затмила глаза. Не видя ничего толком, Вера тем не менее попыталась встать и протянула вперед руки. Стало только хуже. Последовал еще один толчок, не такой сильный, как первый, и Вера снова оказалась в кресле.

– Не смейте! – попробовала возмутиться она. – Не смейте так со мной! Вы – негодяй! Я закричу!

– Кричите! – разрешил Спаннокки. – Никто не услышит, а если и услышит, то подумает, что мы с вами плеточкой балуемся или еще как друг дружку пытаем. Вы Захер-Мазоха не читали? Впрочем, куда вам. Вы – типичная oie![20]

На «типичную oie» Вера обиделась так сильно, что чуть было не высказала Спаннокки в лицо всю правду о нем. Слава богу, вовремя спохватилась и прикусила язычок. Неподходящее время для обличений, да и злить Спаннокки не стоило. Негодяй, который способен поднять руку на женщину, вполне способен и убить. Здесь же никто на помощь Вере не придет. Скорее Спаннокки помогут от тела избавиться. Нет, надо давить на жалость и притворяться неудачливой воровкой. Да-да, именно воровкой. Тайные долги, срочная нужда в деньгах… Причина? Любовник, единственная радость и услада, проигрался в карты и собирается руки на себя наложить, потому что не может расплатиться. Существует ли такая жертва, которую нельзя принести ради любви? Только бы соврать поубедительнее, чтобы поверил…

Задачу Вере облегчил Спаннокки. Придвинул свободное кресло поближе к Вериному, сел, нехорошо усмехнулся (зловещей получилась усмешка) и спросил:

– Как вы дошли до такой жизни, Вера? Приличная замужняя женщина, и вдруг воровка. Да еще какая – «мойщица»! Сонных обирать – это же не просто подло, а очень подло…

Спаннокки, видимо, и допустить не мог, что тайные агенты могут быть такими глупыми и неосмотрительными, как Вера, и принял ее за воровку. Тем лучше, убеждать не пришлось. Вера потупила взор, зарделась пуще прежнего, хотя пуще, кажется, было уже и некуда, и рассказала Спаннокки историю своего падения. Гимназическая любовь к красавцу поручику, недовольство матери, сватовство богатого адвоката, ультиматум, подчинение, адюльтер, карты, огромный проигрыш…

– Огромный – это сколько? – кривя губы, поинтересовался Спаннокки.

– Двадцать тысяч!

Цифру Вера назвала осмотрительно – огромную, но не запредельную, в сто или двести тысяч Спаннокки вряд ли бы поверил. Такие суммы проигрывают не поручики, а банкиры с фабрикантами. Двадцать – самое то. Проиграл пять, затем пошел ва-банк, снова проиграл, еще раз ва-банк и опять неудачно.

– Двадцать тысяч? – Спаннокки покачал головой и поиграл бровями. – Деньги немалые. А как фамилия вашего неудачливого игрока и где он служит?

– Зачем вам это знать?