Загадка XIV века

Старый союзник Карла, король Кастилии дон Энрике, тоже умер, и решение ему принимать не пришлось, а его сын, Хуан I, хотя Карл V и оказывал на него сильное давление, не поддержал Климента и предпочел нейтралитет. Он заявил, что верен альянсу с Францией, но против желания своих подданных не пойдет. Простые люди, аристократы, клирики, ученые — писал он, — все выступают за Урбана. «Какое правительство, о мудрый государь, — вопрошал он у Карла, — когда-либо преуспевало в изменении настроений общества на свой лад? Можно ли наказаниями поработить свободную душу?» За время своего непростого правления Хуан I всерьез задумывался об отношениях правителя и подданного. К сожалению, Карл уже демонстрировал, что может силой воздействовать на общественное сознание. Нейтралитет, за которым попытался спрятаться и Педро IV Арагонский, оказался иллюзорным. Король Испании и особенно Португалии ощущали на себе политическое давление, что и вынудило их сделать выбор в пользу Климента.

Действия Урбана после его отказа покинуть трон стали грубыми, иррациональными и неконтролируемыми. Он отлучил от Церкви Джованну Неаполитанскую за то, что она поддержала Климента. Урбан отказал ей от трона в пользу одного из ее родственников, алчного до власти Карла Дураццо. Таким образом, Урбан обратил свое правление в беспощадный конфликт. Из-за этого он ссорился и с Екатериной Сиенской, а когда в 1380 году та умерла, сознательно доведя себя до истощения, Урбан потерял искренний голос в свою поддержку. Он изыскивал многочисленные способы продвижения своего ничтожного племянника Франческо Приньяно, а когда Карл Дураццо отказался предоставить племяннику некоторые льготы, Урбан обратился к оружию. Карл Дураццо созвал войска и взял папу в осаду, Урбан по четыре раза на дню поднимался на крепостную стену и отлучал противников от церкви. Если до сих пор он и не был сумасшедшим, то поведение кардиналов и в самом деле расстроило его психику.

Доведенные до крайности буйством и мстительностью Урбана, два его кардинала переметнулись к Клименту, однако большинство чувствовало, что выбора у них нет и лучше уж остаться с Урбаном, а не возвращаться во Францию. Обремененные сумасшедшим папой, они создали нечто вроде совета регентов, который собирался управлять от его имени, но Урбан узнал о заговоре и арестовал шестерых кардиналов. Пока их пытали, добиваясь признания, Урбан, по свидетельству очевидца, ходил взад и вперед под окнами и громко читал молитвы из требника, прислушиваясь в то же время к стонам жертв. Пятеро были казнены, шестой, английский кардинал Адам Истон, помилованный благодаря вмешательству Ричарда II, выжил и рассказал, чему был свидетелем. По прошествии лет Урбана возненавидели так же, как и его соперника. С двумя такими людьми, возглавившими святую церковь, казалось, что у Бога есть все причины пожалеть, что Он создал свое царство на земле.

Из всех предсказанных для этого века бед и напастей самым губительным было влияние раскола на общественное сознание. Если один папа отлучал от церкви приверженцев другого понтифика, то кто мог быть уверен в спасении? Каждый христианин обнаруживал, что находится под проклятием либо одного, либо другого папы и при этом не был уверен, что тот, чьим приверженцем он является, — истинный папа. Возможно, людям говорили, что святые дары, которые им давали, ненастоящие, потому что священник служит «не тому папе», или что масло для крещения не освященное, потому что его благословил епископ-раскольник. В некоторых областях могли назначить епископов, находившихся в подчинении разным папам, и святые отцы служили мессу, а ритуал другого священника объявляли кощунством. Один и тот же религиозный орден в разных странах мог вызвать локальный раскол, так как во главе монастырей стояли противоборствующие приоры и аббатства конфликтовали друг с другом. Если, например, во Фландрии в результате политического и экономического соперничества город объявлял себя приверженцем французского папы Климента, то люди, лояльные Урбану, опасаясь жить в подчинении антихристу, покидали дома, бросали лавки и мастерские и переезжали в епархию «истинной веры».

Раскол произошел не в результате принятия некого религиозного закона, но тем не менее стал установленным фактом, и противоборствующие стороны испытывали друг к другу ненависть, проявившую себя в последующих религиозных войнах. Оноре Боне воспринимал Урбана как падающую звезду из Апокалипсиса святого Иоанна, звезду, которой дарован ключ от бездны. «Дым огромной печи», поднимающийся из ямы и заволакивающий солнце, — вот чем была схизма, затемняющая папство. «Саранча и скорпионы, римляне-предатели», терроризируя конклав, силой добились фальшивых выборов.