Загадка XIV века

Корона нуждалась в деньгах, а потому взяла евреев под королевскую защиту и делала это руками Уга Обрио, главного прево Парижа, — одиозной фигуры, пользовавшейся дурной славой. Обрио рассылал повсюду гонцов, и те от его имени требовали у населения возвращения всего награбленного у евреев, в том числе и похищенных детей. Очень мало кто подчинился приказу. Впоследствии то, что прево пытался вернуть крещеных еврейских детей, было поставлено Обрио в вину и способствовало его падению.

Согласно эдикту от 16 ноября, правительство, как и обещало, отменило «отныне и навсегда все налоги, церковные десятины, налоги на соль (габели), очень огорчавшие наших подданных и направлявшиеся на войну со времен нашего предшественника короля Филиппа». Этот указ отражал кратковременную панику правителей, а не серьезное намерение. Кроме Карла V, монаршие особы в большинстве своем действовали импульсивно.

В поиске средств правительство тотчас обратилось к провинциальным собраниям депутатов с просьбой о добровольной помощи, но результат оказался неудовлетворительным. Когда в Нормандии один министр предложил проголосовать за сбор средств, собрание единогласно воскликнуло: «Ничего! Ничего!». В Руане и Амьене все как один высказались против такого предложения. «Клянусь Богом, это не пройдет!» — закричал один купец на митинге, устроенном на свином рынке города Санс. Все придерживались единого мнения: королевской казны достаточно для нужд короны, а если собрать деньги с населения, они пойдут на прихоти аристократов. Некоторые области все же согласились на сбор пожертвований, но провинциальные собрания продолжали сопротивляться.

Ситуацию осложняли и противоречивые интересы третьего сословия. Мелкие буржуа стремились вырвать власть у богатых купцов и у старейшин гильдий; впрочем, те и другие хотели использовать в своих интересах растущее недовольство трудящихся. Они разжигали это чувство у неквалифицированных безземельных крестьян, вынужденных из-за войны и лишений податься в города.

Дядюшкам юного короля не терпелось избавиться от прежних советников, и потому правительство покойного Карла V вскоре было расформировано. Представитель герцогов обвинил в предательстве фаворита Карла V Бюро де ла Ривьера, но на помощь Ривьеру пришел Клиссон: на глазах у всего двора он бросил перчатку, и никто из придворных не осмелился принять этот вызов. Опасаясь репрессий, Ривьер покинул двор; изгнали также канцлера д’Оржемана, Мерсье, а еще один бывший советник, Жан де ла Гранж, кардинал Амьена, нашел уважительную причину для ухода в отставку.

Юный король недолюбливал де ла Гранжа, поскольку враги кардинала внушили королю, будто де ла Гранж одержим демонами. Однажды при приближении кардинала десятилетний Карл осенил себя крестом и воскликнул: «Бегите от дьявола! Избавьтесь от дьявола!», что, естественно не понравилось служителю церкви. Кардиналу стало известно, что при восшествии на престол юный король сказал другу: «Настал момент отомстить этому священнику». Кардинал спрятал свои накопления в надежном месте, бежал в Авиньон и уже не вернулся.

Сенсационное падение прево Парижа еще раз доказало разрушение власти. Угу Обрио было за шестьдесят, он завоевал расположение Филиппа Бургундского экстравагантными пирами и дарами, понравился он и буржуазии тем, что построил канализацию и отремонтировал стены и мосты. Однако духовенство его не жаловало, потому что он открыто оскорблял клириков, а к университету тоже относился не лучшим образом, называя тот «рассадником попов». Обрио не соглашался с привилегиями студентов и арестовывал их при каждом удобном случае. Говорили, что он приготовил в Шатле две темницы для ученых и клириков. На похоронах Карла V Обрио не разрешил университетским преподавателям встать в начале похоронной процессии. Между сержантами прево и учеными произошла громкая ссора, а кончилось все тем, что многие преподаватели были ранены, 36 человек брошены в тюрьму. «Ох уж этот сброд! — воскликнул Обрио. — Жаль, что с ними не случилось чего-нибудь похуже».

Вмешательство Обрио в гонения на евреев позволило университету отомстить прево. Его обвинили в ереси, содомии и в ложном христианстве, особенно порицая за «профанацию святости крещения». В мае 1381 года Уга Обрио привлекли к суду в присутствии епископа Парижа. Кроме обвинений в презрении к евхаристии, в отказе от исповеди в Пасху и в публичном проявлении неуважения к духовенству, прево обвинили в пренебрежении к женской добродетели. В суде утверждали, будто он покупал девственниц и был склонен к колдовству, говорили, что прево сажает в тюрьму мужей, чтобы проводить время с их женами, Обрио будто бы прибегал к извращенному сожительству с женщинами и имел половую связь с еврейками.