Загадка XIV века

Тем не менее числа и подсчет, связанный с ними, имеют существенное значение хотя бы по той причине, что они помогают определить численность населения, вовлеченного в то или иное занятие. Однако в средневековье точность подсчета зачастую не соблюдали. Так, постоянно преувеличивалась численность армий, что в прошлом, когда она расценивалась как истинная, приводило к непониманию войн, имевших место в средневековье, которые воспринимались как аналоги современных сражений, чем они не являлись ни в целях, ни в средствах, ни в способах ведения боевых действий.

Следует допустить, что численность армий, военные потери, число погибших от смертельных болезней, количество участников бунтов и мятежей во много раз преувеличивались, что объяснялось, видимо, тем, что хронисты нередко пользовались числами, дабы огорошить читателей и нагнать на них страх.

Количественные данные, с самого начала неправильные, повторялись одним поколением историков за другим. Только в конце прошлого века ученые, на основании изученных документов, провели ревизию численных данных средневековья, но по некоторым вопросам так к единому мнению и не пришли. Так, Дж. Рассел определил численность населения Франции до пандемии чумы, в двадцать один миллион человек, Фердинанд Лот — в интервале от пятнадцати до шестнадцати миллионов, а Эдуар Перруа — от десяти до одиннадцати миллионов. Численность населения в прошлом определяют по многим факторам — например, по сумме собранных податей, по развитию торговли и сельского хозяйства, по удовлетворению спроса на продовольственные товары. Разный подход к этим вопросам приводит к расхождению данных. Данные хронистов, которые показались мне наиболее искаженными, взяты в моей книге в кавычки.

Изучая историю средневековья, сталкиваешься и с разночтением имен и искажением фактов, что вызывалось непониманием текстов рукописей или неправильным переводом с одного языка на другой. Например, скандально известная госпожа де Курси была принята историком XIX столетия за вторую жену де Куси. Граф д’Осер, участвовавший в битве при Пуатье, в английских хрониках получил самые разные имена: Онсер, Оссюр, Сусьер, Узур, Уосер, а в «Больших французских хрониках» его назвали Сансерром. Ангерран на английском языке поименован как Ингельран.

Неудивительно, что, изучая некий английский текст, я приняла Каноля за промышлявшего разбоем французского капитана Арно де Серволя, но впоследствии выяснила, что Каноль — вариант имени Ноулс, английского капитана, также пользовавшегося дурной репутацией.

Изабеллу Баварскую, французскую королеву, один из историков назвал высокой блондинкой, а другой — темноволосой маленькой женщиной. Турецкого султана Баязида его современники именовали храбрым, алчным и предприимчивым, наделив прозвищем «Молния», а современный венгерский историк охарактеризовал Баязида как чувственного, нерешительного и женоподобного человека.

Можно посчитать аксиомой, что любое суждение, относящееся к средневековью, имеет свою противоположную версию. Так, например, одни историки утверждают, что численность женщин в те времена превышала число мужчин, потому что мужчины гибли в сражениях. Другие историки полагают, что больше было мужчин, ибо женщины часто умирали при родах. Противоположны и другие суждения: простолюдины хорошо знали Библию — простолюдины даже не держали ее в руках; французские крестьяне ходили грязными, издавая отвратительных запах, питались хлебом и луком — французские крестьяне часто ходили в деревенскую баню, ели мясо.

Впрочем, противоречия — составная часть жизни, а не только свидетельство противоречивых суждений. Ни обычаи, ни привычки, ни общество не обходятся без противоположных явлений. В средневековье голодающие крестьяне соседствовали с зажиточными. Рыцари толковали о чести и занимались разбоем. Во время «великого мора» XIV столетия пышным цветом цвели роскошь и расточительность. В целом можно сказать, что средневековье наиболее богато своими противоречиями.

Следует также учесть, что оценка средневековья в большой мере зависит от суждений историков. За последние шестьсот лет эта оценка и подход к исследованию предмета значительно изменились. В течение XV–XVII веков историки, главным образом, изучали генеалогию знати, исходя из того, что высокородные люди — основные персонажи истории. Эти исследования в своих частностях иногда представляют значительный интерес — например, осуждение Ансельмом гасконского дворянина, наделявшего приданым несчастных девушек, которых он обесчестил.