Читаем Загадка XIV века полностью

Имеются сведения о схватке на горе: турецкие сипахи, словно на крыльях, слетели вниз и застали врасплох венгров и иностранных союзников на равнине, многие лошади пали жертвами заточенных кольев, другие кони остались без всадников и начали метаться, а пажи не могли их удержать. При виде такой паники воины Валахии и Трансильвании тотчас решили, что бой проигран, и кинулись врассыпную. Сигизмунд, великий магистр Родоса и германцы двинули на турок свои силы, и с обеих сторон началась невероятная бойня, но тут подоспело подкрепление — тысяча пятьсот сербских всадников, и противник получил преимущество. Будучи вассалом султана, сербский правитель Стефан Лазаревич мог бы занять нейтральную позицию, как и болгары, на чьей земле происходило сражение, но венгров он ненавидел больше, чем турок, и решил доказать верность мусульманскому правителю. Друзья вытащили с поля боя короля и великого магистра, те прыгнули в рыбацкую лодку и под огнем стрел уплыли от преследователей, после чего их подобрало судно союзнического флота.

Французские крестоносцы, из которых более половины осталось без лошадей, в тяжелом облачении поспешили на вершину, где ожидали встретить остатки турецкой армии. Вместо этого они оказались лицом к лицу со свежим отрядом сипахов, находившимся в резерве у султана. «Львы обратились в робких зайцев», — ехидно писал монах из Сен-Дени. Завопили трубы, загремели барабаны, послышался боевой клич «Аллах Акбар!», и турки окружили крестоносцев. Французы поняли, что им грозит гибель. Некоторые устремились вниз, к подножию холма, остальные отчаянно сражались, и «ни один брызгающий слюной вепрь не приводил в такую ярость волка». Д’О рубил направо и налево, он бился храбро, как и обещал. Бусико, исполненный гордости воина, смешанной, однако, со стыдом за собственные ошибки, приведшие его товарищей к такой катастрофе, проявлял невиданную храбрость и сеял вокруг себя смерть. Филипп де Бар и Одар де Шассерон были убиты. Древко, зажатое в руке адмирала де Вьена, покачнулось, знамя упало. Истекая кровью от множества полученных ранений, де Вьен снова поднял стяг, пытаясь удержать струсивших и обратившихся в бегство воинов, но его, стоявшего со знаменем в одной руке и с мечом в другой, пронзили еще раз, и де Вьен упал замертво. Де Куси, «не сгибаясь, стоял под тяжелыми ударами сарацинских дубин, которые обрушивали ему на голову, но он был высок и могуч и возвращал удары врагам, разрубая их в клочья».

Турки окружили де Невера. Его охранники, встав на колени, безмолвно просили пощадить ему жизнь. Была война священной или нет, но неверные не менее других были заинтересованы в богатом выкупе, а потому пощадили графа. После его сдачи капитулировали и остальные французы. Битва при Никополе была проиграна, завершилась полным разгромом. В плен были взяты тысячи человек, все вооружение крестоносцев, провизия, знамена и одежда из золотой парчи достались победителям. «Со времен битвы при Ронсевале, когда были убиты все двенадцать пэров Франции, христиане не терпели такого поражения».

Хотя Фруассар не знал этого, его эпитафия крестовому походу исторически справедлива. Храбрость французов была столь исключительна, а ущерб, который они нанесли врагу, столь значителен, что не вызывает сомнения: если бы они действовали вместе с союзниками, результат сражения и даже история Европы могли бы оказаться иными. Поскольку этого не случилось, турки ответили на вызов Запада и победили, удержали Никополь, что помогло им укорениться в Европе. Их победа ускорила падение Константинополя, и они поработили Болгарию на следующие пятьсот лет. «Из-за глупого тщеславия французов мы проиграли бой, — сказал Сигизмунд великому магистру. — Если бы они приняли мой совет, у нас хватило бы людей для победы над врагом».

За поражением последовало страшное продолжение. Баязид ходил по полю боя, надеясь найти труп короля Венгрии, и обнаружил тело Вьена, в мертвой руке которого все еще было зажато древко знамени. Баязид был потрясен своими потерями, его людей погибло больше, чем христиан. Он поклялся, что отомстит за их кровь, а обнаружив, что пленники Раховы казнены, разгневался еще больше. Баязид распорядился привести к нему на следующее утро всех пленных. Французский рыцарь д’Эльи некогда служил у брата Баязида — Мурада I, турецкие чиновники его узнали и попросили назвать знатных аристократов, чтобы запросить за них выкуп. Де Куси, герцог де Бар, д’О, Ги де Тремуай, Жак де ла Марш и несколько других вместе с графом Неверским были таким образом помилованы, как и воины младше двадцати, — их насильно забрали в турецкую армию.

Перейти на страницу:

Все книги серии Страницы истории

Европа перед катастрофой, 1890–1914
Европа перед катастрофой, 1890–1914

Последние десятилетия перед Великой войной, которая станет Первой мировой… Европа на пороге одной из глобальных катастроф ХХ века, повлекшей страшные жертвы, в очередной раз перекроившей границы государств и судьбы целых народов.Медленный упадок Великобритании, пытающейся удержать остатки недавнего викторианского величия, – и борьба Германской империи за место под солнцем. Позорное «дело Дрейфуса», всколыхнувшее все цивилизованные страны, – и небывалый подъем международного анархистского движения.Аристократия еще сильна и могущественна, народ все еще беден и обездолен, но уже раздаются первые подземные толчки – предвестники чудовищного землетрясения, которое погубит вековые империи и навсегда изменит сам ход мировой истории.Таков мир, который открывает читателю знаменитая писательница Барбара Такман, дважды лауреат Пулитцеровской премии и автор «Августовских пушек»!

Барбара Такман

Военная документалистика и аналитика
Двенадцать цезарей
Двенадцать цезарей

Дерзкий и необычный историко-литературный проект от современного ученого, решившего создать собственную версию бессмертной «Жизни двенадцати цезарей» Светония Транквилла — с учетом всего того всеобъемлющего объема материалов и знаний, которыми владеют историки XXI века!Безумец Калигула и мудрые Веспасиан и Тит. Слабохарактерный Клавдий и распутные, жестокие сибариты Тиберий и Нерон. Циничный реалист Домициан — и идеалист Отон. И конечно, те двое, о ком бесконечно спорили при жизни и продолжают столь же ожесточенно спорить даже сейчас, — Цезарь и Август, без которых просто не было бы великой Римской империи.Они буквально оживают перед нами в книге Мэтью Деннисона, а вместе с ними и их мир — роскошный, жестокий, непобедимый, развратный, гениальный, всемогущий Pax Romana…

Мэтью Деннисон

История / Образование и наука

Похожие книги

Образы Италии
Образы Италии

Павел Павлович Муратов (1881 – 1950) – писатель, историк, хранитель отдела изящных искусств и классических древностей Румянцевского музея, тонкий знаток европейской культуры. Над книгой «Образы Италии» писатель работал много лет, вплоть до 1924 года, когда в Берлине была опубликована окончательная редакция. С тех пор все новые поколения читателей открывают для себя муратовскую Италию: "не театр трагический или сентиментальный, не книга воспоминаний, не источник экзотических ощущений, но родной дом нашей души". Изобразительный ряд в настоящем издании составляют произведения петербургского художника Нади Кузнецовой, работающей на стыке двух техник – фотографии и графики. В нее работах замечательно переданы тот особый свет, «итальянская пыль», которой по сей день напоен воздух страны, которая была для Павла Муратова духовной родиной.

Павел Павлович Муратов

Биографии и Мемуары / Искусство и Дизайн / История / Историческая проза / Прочее
1812. Всё было не так!
1812. Всё было не так!

«Нигде так не врут, как на войне…» – история Наполеонова нашествия еще раз подтвердила эту старую истину: ни одна другая трагедия не была настолько мифологизирована, приукрашена, переписана набело, как Отечественная война 1812 года. Можно ли вообще величать ее Отечественной? Было ли нападение Бонапарта «вероломным», как пыталась доказать наша пропаганда? Собирался ли он «завоевать» и «поработить» Россию – и почему его столь часто встречали как освободителя? Есть ли основания считать Бородинское сражение не то что победой, но хотя бы «ничьей» и почему в обороне на укрепленных позициях мы потеряли гораздо больше людей, чем атакующие французы, хотя, по всем законам войны, должно быть наоборот? Кто на самом деле сжег Москву и стоит ли верить рассказам о французских «грабежах», «бесчинствах» и «зверствах»? Против кого была обращена «дубина народной войны» и кому принадлежат лавры лучших партизан Европы? Правда ли, что русская армия «сломала хребет» Наполеону, и по чьей вине он вырвался из смертельного капкана на Березине, затянув войну еще на полтора долгих и кровавых года? Отвечая на самые «неудобные», запретные и скандальные вопросы, эта сенсационная книга убедительно доказывает: ВСЁ БЫЛО НЕ ТАК!

Георгий Суданов

Военное дело / История / Политика / Образование и наука
Адмирал Ее Величества России
Адмирал Ее Величества России

Что есть величие – закономерность или случайность? Вряд ли на этот вопрос можно ответить однозначно. Но разве большинство великих судеб делает не случайный поворот? Какая-нибудь ничего не значащая встреча, мимолетная удача, без которой великий путь так бы и остался просто биографией.И все же есть судьбы, которым путь к величию, кажется, предначертан с рождения. Павел Степанович Нахимов (1802—1855) – из их числа. Конечно, у него были учителя, был великий М. П. Лазарев, под началом которого Нахимов сначала отправился в кругосветное плавание, а затем геройски сражался в битве при Наварине.Но Нахимов шел к своей славе, невзирая на подарки судьбы и ее удары. Например, когда тот же Лазарев охладел к нему и настоял на назначении на пост начальника штаба (а фактически – командующего) Черноморского флота другого, пусть и не менее достойного кандидата – Корнилова. Тогда Нахимов не просто стоически воспринял эту ситуацию, но до последней своей минуты хранил искреннее уважение к памяти Лазарева и Корнилова.Крымская война 1853—1856 гг. была последней «благородной» войной в истории человечества, «войной джентльменов». Во-первых, потому, что враги хоть и оставались врагами, но уважали друг друга. А во-вторых – это была война «идеальных» командиров. Иерархия, звания, прошлые заслуги – все это ничего не значило для Нахимова, когда речь о шла о деле. А делом всей жизни адмирала была защита Отечества…От юности, учебы в Морском корпусе, первых плаваний – до гениальной победы при Синопе и героической обороны Севастополя: о большом пути великого флотоводца рассказывают уникальные документы самого П. С. Нахимова. Дополняют их мемуары соратников Павла Степановича, воспоминания современников знаменитого российского адмирала, фрагменты трудов классиков военной истории – Е. В. Тарле, А. М. Зайончковского, М. И. Богдановича, А. А. Керсновского.Нахимов был фаталистом. Он всегда знал, что придет его время. Что, даже если понадобится сражаться с превосходящим флотом противника,– он будет сражаться и победит. Знал, что именно он должен защищать Севастополь, руководить его обороной, даже не имея поначалу соответствующих на то полномочий. А когда погиб Корнилов и положение Севастополя становилось все более тяжелым, «окружающие Нахимова стали замечать в нем твердое, безмолвное решение, смысл которого был им понятен. С каждым месяцем им становилось все яснее, что этот человек не может и не хочет пережить Севастополь».Так и вышло… В этом – высшая форма величия полководца, которую невозможно изъяснить… Перед ней можно только преклоняться…Электронная публикация материалов жизни и деятельности П. С. Нахимова включает полный текст бумажной книги и избранную часть иллюстративного документального материала. А для истинных ценителей подарочных изданий мы предлагаем классическую книгу. Как и все издания серии «Великие полководцы» книга снабжена подробными историческими и биографическими комментариями; текст сопровождают сотни иллюстраций из российских и зарубежных периодических изданий описываемого времени, с многими из которых современный читатель познакомится впервые. Прекрасная печать, оригинальное оформление, лучшая офсетная бумага – все это делает книги подарочной серии «Великие полководцы» лучшим подарком мужчине на все случаи жизни.

Павел Степанович Нахимов

Биографии и Мемуары / Военное дело / Военная история / История / Военное дело: прочее / Образование и наука