Загадка женственности

В 1960 году в одном из пригородов на Восточном побережье я слышала, как второкурсник прервал психиатра, который вел занятие, и задал не относящийся к делу вопрос: «Как называется лекарство, которое дают, чтобы человек шил в гипнотическое состояние и, проснувшись, знал все необходимое для экзамена?» Той же зимой две девушки-попутчицы рассказали мне в поезде, что вместо предэкзаменационной зубрежки они ходят на вечеринки, «чтобы проветрить мозги». «Психологи доказали, — пояснила одна из них, — что, если получишь правильную ориентировку, выучишь все без труда». И добавила: «Если профессор не в состоянии изложить материал так увлекательно, чтобы все само собой укладывалось в голове, — это его вина, а не наша». Способный юноша, бросивший университет, сказал мне, что время, потраченное на учебу, оказалось потраченным впустую, ведь главное — интуитивное знание, а ему на факультете не обучали. Несколько недель он проработал на автозаправочной станции, месяц — в книжном магазине. Потом бросил работу и проводил время в полном безделье: вставал утром с постели, завтракал, ложился опять; даже ничего не читал.

Такой же сомнамбулизм я наблюдала у тринадцатилетней девочки в богатом пригороде Уэст-Честера, когда изучала проблему беспорядочных половых связей среди подростков. Будучи очень одаренной, она тем не менее едва успевала в школе, ей трудно было приспособиться к требованиям педагогов. Казалось, что ей всегда скучно, неинтересно, что она вот-вот заснет. Она будто бы вечно пребывала в состоянии дремоты и, садясь после школы в машину к мальчикам, ищущим развлечений, походила на марионетку, которую кто-то дергает за веревочку.

Это свойство подростков, не желающих взрослеть, заметили многие наблюдатели. Преподаватель из Техаса, обеспокоенный тем, что студенты не интересуются науками, которые хотели постигать, не прилагая усилий, обратил внимание также и на то, что им вообще ничего не интересно, включая занятия вне стен колледжа. Они всего лишь «убивали время». Судя по анкетам, в мире не было ничего, на что они могли бы потратить жизнь, равно как и ничего, что придавало бы смысл их существованию. Идеи, жизненные представления, то, что составляет прерогативу рода человеческого, — все это напрочь отсутствовало в их умах и никак не освещало их жизненный путь.

Один из проницательнейших наших социологов, с помощью психоаналитиков пытаясь выявить суть происходящего в юном поколении изменения, назвал его базовым изменением американского характера. Эти исследователи усмотрели, что к худу или к добру, как знак здоровья или недуга, но тип индивида с сильным самосознанием сменялся аморфной индивидуальностью, ориентированной на других. В пятидесятых годах Дэвид Рисмен не нашел ни одного юноши, ни одной девушки с сильным чувством собственного «я», характерным для зрелого человека, хотя, как он пишет, поиски такой автономной личности велись в нескольких частных и государственных школах.

В колледже Сары Лоуренс, где студенты всегда принимали активное участие в организации учебного процесса где было сильно студенческое самоуправление, выявилось, что новое поколение беспомощно, апатично, не способно воспринимать традиции свободы. Если организацию каких-тo мероприятий оставляли на их усмотрение, ничего не получалось; возможность составлять расписание в соответствии и с их собственными интересами не реализовывалась, потому что не проявлялось вообще никаких интересов. Гарольд Тейлор, тогдашний президент колледжа, описывал происшедшую перемену следующим образом: «В то время как несколько лет назад можно было рассчитывать на инициативу студенчества в ведении своих дел, формировании новых организаций, выдвижении новых проектов социальной помощи нуждающимся или в интеллектуальной сфере, ныне становится ясно, что для многих студентов ответственность и самоуправление часто оказываются бременем, а не правом, которого следует добиваться… Студенты, которым была предоставлена полная свобода в организации быта и принятии решений, не желали пользоваться этой возможностью… Студенты все труднее справлялись с задачей развлекать себя, все охотнее предавались заранее кем-то организованным развлечениям, где им выпадала исключительно пассивная роль… Студенты проявляли неспособность строить планы на будущее и не обнаруживали никакой в нем заинтересованности».