Загадка золотого кинжала

– Если его арестуют, возникнут некоторые международные осложнения.

– Кто же он? – еще сильнее удивился Хэтч.

– В нужный момент вы услышите его имя. А пока я бы попросил вас выяснить, поступало ли в полицию заявление о краже, любое, где хоть как-то упоминался бы кинжал.

Ломая себе голову над загадкой, Хэтч отправился исполнять поручение. Он поднял регистрационные книги полиции за пять лет и не нашел ничего похожего. Все-таки некоторые записи привлекли его внимание, и он скопировал их.

В час дня он снова съездил в Кембридж, где полицейские и с полдесятка репортеров пытались выяснить личность погибшей девушки. Оттуда направился в контору «Генри Холмс & Co.», надеясь что-то разведать там. Это ничего не дало.

– Этот человек, Уилкс, что-нибудь подписывал? – спросил он. – Договор или что-то в этом роде? Мы могли бы использовать для розыска образец его почерка.

– Нет, – ответили ему. – Мы обходимся без договоров.

К этому времени полиция исчерпала все доступные средства найти Чарльза Уилкса и узнать, кто он такой. Им было ясно с самого начала, что Уилкс – имя фиктивное. Если Уилкс снимал дом с сознательным намерением убить девушку, было бы странно ожидать, что он назовет свое подлинное имя. Сколько они ни напрягали фантазию, определить мотив преступления не удавалось. Дело попалось неординарное. Однако убийство было, несомненно, преднамеренным. Золотой кинжал все считали ключом к тайне. Расследование топталось на месте.

К трем часам дня Хэтч возвратился к Думающей машине. Не успела горничная ввести его в маленькую приемную, как раздался звонок у наружной двери, и явился профессор собственной персоной в сопровождении незнакомца. Это был темноволосый, смуглый мужчина восточного облика, с угольно-черной бородой.

Ученый представил его Хэтчу как Али Хассана. Затем показал посетителю фотографию кинжала.

– Это тот самый предмет? – спросил он.

– Кажется, да, – ответил незнакомец, внимательно рассмотрев снимок.

– Существует ли другой такой же кинжал?

– Нет.

– А как он попал к вам?

– Мне подарил его султан Турции, – просто сказал Хассан.

III

Ван Дузен предложил гостю присесть и сам занял место в кресле напротив. Хэтч сидел как на иголках, ловя каждое слово. Рассказ человека, обладавшего чудесным золотым кинжалом, несомненно, должен был понравиться широкой публике.

– Итак, – начал ученый, – не посвятите ли вы нас в историю кинжала?

– Это рассказ не для ушей неверных, – важно ответил турок. – Я имею в виду, конечно, не верующих в Аллаха. Но я отвечу на любой ваш вопрос, если смогу.

В косящих глазах Думающей машины мелькнуло выражение растерянности, но тут же исчезло.

– Этот кинжал имеет религиозное значение?

– Да, это священная вещь. Дар султана, моего повелителя, благословенный прикосновением царственной руки – всегда священный для подданного. Иноверцам его даже показывать нельзя.

Хэтч напрягся, а ван Дузен уселся в кресле поудобнее.

– Вы учились в Оксфорде? – как бы между прочим спросил он.

– Да. Я закончил курс в тысяча восемьсот восемьдесят седьмом году.

– И вы не перешли в христианство?

– Нет. Я мусульманин, ибо храню верность своему государю.

– А не могли бы вы пояснить, за какую службу султан оказал вам такой почет?

– Не могу. Я оказал услугу престолу в бытность свою секретарем посольства Турции в Англии.

– При каких же обстоятельствах вы лишились этого кинжала? – тихо спросил профессор.

– Я его не лишался, – последовал столь же тихий ответ. – Было бы святотатством допустить такое. Он по-прежнему у меня, и под надежной охраной.

Откровенно скажем: Хатчинсон Хэтч был сбит с толку. Его поведение явно свидетельствовало об этом. Но профессор, откинувшись на спинку кресла, безмятежно глядел в потолок.

– Правильно ли я понимаю, – сказал он, поразмыслив, – что кинжал, изображенный на этом снимке, и сейчас находится у вас?

– Я ни на час не расставался с ним с тех пор, как он был мне подарен.

– Как же вы объясните наличие этой фотографии? – Думающую машину этот ответ, кажется, не потряс.

– Никак не объясню.

– Но Лойд… кинжал… – не вытерпел пораженный Хэтч. – Я держал его собственными руками!

– Вы ошибаетесь, – спокойно ответил турок. – Он у меня.

– Вы нам его покажете? – спросил ученый.

– Нет, не покажу. – Голос Хассана был тверд. – Я уже объяснил, что иноверцы не должны его видеть.

– А если вас обвинят в убийстве, тогда покажете? – настаивал ван Дузен.

– Ни за что.

– Вы не боитесь ареста?

– Арест не угрожает мне, – все так же спокойно заметил турок. – Я вхожу в турецкую делегацию, прибывшую в Вашингтон, и у меня есть важные обязанности. Мне обеспечена защита моего правительства. Если против меня выдвинут какое-либо обвинение, оно должно будет пройти по дипломатическим каналам.

Наступило долгое молчание. Хэтча распирало от вопросов, но его удержал незаметный жест Думающей машины. Как ни причудливо сложились обстоятельства, ученый понимал, что мистер Хассан сказал правду. Таковы особенности международного права.

– Вам, конечно, известно, что этим кинжалом была убита женщина, не так ли? – спросил ученый.

– Я слыхал, что имело место убийство женщины.