Загадка золотого кинжала

Прошло полчаса, прежде чем я сумел заставить себя принять участие в игре и поставил на красное. Ставка выиграла, и я грустно рассмеялся – должно быть, несколько нервно и надтреснуто: молодой человек, склонившийся над столом прямо передо мной, удивленно оглянулся, и я увидел, что это Терри, секретарь.

И снова мне везло!

– Что-то случилось, мистер Филлипс? – поинтересовался тот. – Вы плохо выглядите.

– Не стоит волноваться, право. Но я хотел бы перемолвиться с вами парой слов. Наедине.

– О, сейчас. Дайте мне пару минут…

Время ему понадобилось, чтобы собрать немалый выигрыш и разложить его по карманам. Соверен выскользнул у него из пальцев и покатился по полу – кажется, Терри и не заметил.

– Я должен кое-что вам рассказать. Не могли бы вы подняться ко мне?

Тот помедлил, с сожалением глядя на игорный стол, за которым ему так широко улыбнулась Удача.

– Дело очень важное, – добавил я, и секретарь молча пошел за мной.

Я тоже молчал – только когда мы поднялись по лестнице и прошли коридор, ведший к моей комнате, я счел возможным заговорить.

Терри сидел на кровати, зябко ежась и завернувшись в балдахин, как в одеяло, а я рассказывал, все по порядку, с начала и до конца, ничего не утаив, даже своей уверенности в сверхъестественной природе виденного мною зверя.

Молодой человек выслушал, не шелохнувшись, только все бледнел и бледнел, так что к концу рассказа на меня из теней смотрела белая гипсовая маска, а не живое лицо.

В какой-то момент он выкрикнул: «Боже мой!» – и упал на постель, сотрясаясь в припадке истерических рыданий. Я попытался помочь, но был с такой силой отброшен, что предпочел дать ему выплакаться и не вмешиваться больше.

Когда Пис зашел, секретарь барона все еще тихо вздрагивал, давясь всхлипами, но пока я объяснял Пису, что случилось, успокоился, сел, ухватившись за столбец балдахина, и теперь внимательно смотрел на нас.

– Это инспектор Аддингтон Пис, – представил я своего знакомца. – Можете ему что-нибудь рассказать?

– Не сегодня… – Тот снова всхлипнул. – Не сегодня, умоляю. Господа, вы не представляете, что для меня это известие… не представляете… Может быть, завтра…

И он снова упал на постель, пряча лицо в ладонях, – беспомощное, несчастное создание, чьи невзгоды в тот миг глубоко затронули мое сердце.

– Вам надо хорошенько выспаться, вот что, – сказал я, погладив его по плечу. – Дайте руку.

Терри уцепился за меня, благодарно кивнув, и мы с инспектором проводили его до спальни – к счастью, она была в том же крыле и идти было недалеко. Он поблагодарил, и мы в молчании – его боль передалась и нам – вернулись назад.

– Скажите мне, Пис, – начал я, когда дверь моей спальни закрылась за нами, – что мне явилось там, в тисовой аллее?

Инспектор сидел в кресле и тщательно протирал очки большим фланелевым платком.

– Мне кажется, ответ вам известен, – добродушно улыбнулся он.

– Хотите посмеяться над моей наивностью?

– Ничуть. Ваша вера опирается на семейную легенду де Лунов, которую я тоже знаю. Странно ли поверить в то, что волк – призрак?

– Но я жду, что вы убедите меня в обратном.

– А я не намерен этого делать. Весь ход дела указывает на вашу правоту.

Я, распахнув глаза, уставился на него, чувствуя, как страх поднимается по жилам. Я был почти напуган – напуган до обидного. Пис же, откинувшись в кресле, отсутствующим взглядом смотрел на противоположную стену.

Когда он заговорил, мне показалось, что он беседует более с самим собой, чем с кем-то еще.

– Итак, барон Стин встретил смерть на открытом месте между небольшим утиным прудом и беседкой, – сказал он. – Он отчаянно боролся за жизнь, сцепившись с врагом не на шутку, катаясь по земле… Четыре или пять рваных ран на шее, все обильно кровоточили… Теперь что касается убийцы – кем или чем бы он ни был. Он не мог сбежать вниз к морю: там в лодке ждали матросы, и они мгновенно прибежали на крики. Я немедленно расспросил их – нет, они ничего не видели. Он не сворачивал ни вправо, ни влево – хотя дорожки были тщательно выметены (несомненно, по приказу самого барона – он явно не желал, чтобы его могли выследить), снег по сторонам был нетронут. Единственный путь отступления, который ему остается, – тисовая аллея, причем он не выходил за пределы изгороди, о чем нам опять же говорит нетронутый снег. Итак, чем бы ни был тот или то, что вам явилось, оно убило барона Стина, и – помните, мы говорили об этом – оно не могло скрыться нигде, кроме как в самом доме. – Он помолчал и продолжил: – Предположим, вы обознались в темноте и это на самом деле был человек. В таком случае его одежда должна быть насквозь мокрой от крови. Нельзя так яростно бороться и остаться вовсе… незапятнанным. Сжечь одежду он не мог – огонь горит только внизу, и в комнатах полно народа. Выстирать ее он тоже не мог – ни одна ванная, ни одна раковина не использовалась. Я обшарил сундуки и шкафы – пусто. Насколько я могу судить, исходя из той немногой информации, что у меня есть на данный момент, все в этом доме – кроме двух человек – имеют надежное алиби.

– А кто исключение? – жадно поинтересовался я.