Загадка золотого кинжала

И мы выбрали – о, чего мы только не выбрали! И обручальное кольцо с бриллиантом, ценой в девяносто пять фунтов, безо всякой возможности сторговаться до девяноста. И бриллиантовое колье ценой в двести гиней[28], расчет возможен в фунтах. Предполагалось, что это будет подарок жениха. Свадьбу, таким образом, можно было считать свершившимся событием, и роли брата мне было не избежать. Я решил внести свою лепту и предположил, что сестре понравилась бы бриллиантовая звезда (ценой в сто шестнадцать фунтов), но высказал также опасение, что могу не потянуть такую сумму – за что немедленно получил пинок по ноге под столом. Сошлись на сотне, я уже и рот боялся открывать. А затем все вдруг спохватились – денег-то у нас при себе не было, хотя Раффлс заверил, что перевод из Нью-Йорка уже давно должен был прийти.

– Но я вас совсем не знаю, джентльмены! – воскликнул ювелир. – Я даже не знаю, в каком отеле вы остановились!

– Я же сказал, что не в отеле, а у друзей, – напомнил Раффлс растерянно, но без возмущения. – Это правда, сэр, чистая правда, я бы никогда не стал подвергать вас такому риску! Сейчас мы что-нибудь придумаем. Да, сэр, именно это я сейчас и сделаю!

– Неплохо бы, – горячо поддержал его ювелир. – Не то чтобы я не верил, что деньги у вас есть, в конце концов, мы их видели. Но я связан правилами и должен им следовать, ведь я работаю не на себя, и потом, вы сказали, что завтра утром едете в Париж!

– Девятичасовым, верно, – признал Раффлс. – И я наслышан, в Париже пруд пруди ювелирных лавок. Но это было бы нечестно, так что не берите в голову. Сейчас я что-нибудь придумаю, сэр, обязательно!

Он курил сигарету за сигаретой, а мы с ювелиром дымили сигарами. Раффлс сидел, нахмурившись, на его лице отчетливо читалась напряженная работа мысли, и мне было совершенно ясно, что его планы пошли наперекосяк. Впрочем, вполне оправданно – неужели он надеялся провести сделку на четыреста фунтов, уплатив всего десять процентов? Мне это даже казалось недостойным Раффлса; что же касается меня, то я был готов в любую минуту вцепиться нашему собеседнику в глотку.

– Мы могли бы выслать вам деньги из Парижа, – наконец протянул Раффлс. – Но как мы, в свою очередь, можем знать, что вы пришлете нам именно те украшения, о которых шла речь?

Ювелир замер на своем стуле с пылающим взглядом – репутация его фирмы говорила сама за себя.

– Боюсь, ваше имя мне знакомо не более, чем мое – вам, – заметил Раффлс со смешком. – Однако вот вам! Я нашел выход. Упакуйте их сюда!

Он высыпал сигареты из алюминиевого портсигара[29], пока мы с ювелиром хлопали глазами в изумлении.

– Кладите сюда, – повторил Раффлс. – Все три вещицы, что мы выбрали. Упаковку можете оставить себе, просто проложите их ватой. Затем мы пошлем за веревкой и сургучом, запечатаем прямо здесь, и тогда вы сможете забрать их с собой. В течение трех дней должен прийти перевод, мы отправим вам деньги, а вы перешлете нам коробку, и не вздумайте ее вскрыть! И нечего смотреть так уныло, мистер ювелир; вы ведь нам совсем не доверяете, а вот нам вам – приходится. Позови официанта, Эзра, спроси, есть ли у них здесь бечева и воск.

Все нашлось, и все прошло без сучка без задоринки. Ювелиру, конечно, лишние предосторожности пришлись не по душе, но товар все равно оставался с ним – и проданный, и непроданный, – так что возразить здесь было нечего. Своими руками он упаковал колье, кольцо и звезду в вату, и в портсигаре осталось еще столько места, что Раффлс под самый занавес чуть было не доложил туда еще и бриллиантовую брошку в виде пчелы за пятьдесят один фунт десять шиллингов. Однако он сдержался, чем крайне опечалил ювелира. Наконец портсигар был перевязан бечевой и запечатан, по забавной случайности бриллиантом того самого кольца, что было продано ранее.

– Надеюсь, у вас в лавке не припасено еще одно кольцо, точная копия моего. – пошутил Раффлс, вручая коробок ювелиру; тот немедленно спрятал его в саквояж. – А сейчас, мистер Робинсон, оцените мою любезность по достоинству – я не предложил вам ни глотка, пока дело не было сделано. Теперь же отведайте «Шато Марго», сэр, и я уверен, вы оцените его карат на восемнадцать, не меньше.

Обратно мы взяли кэб, и я рискнул задать пару вопросов, но Раффлс осадил меня резко и громко, чтобы кэбмен ничего не услышал. Я даже немного обиделся. Мне все еще было неясно, в чем суть сделки Раффлса с этим человеком с Риджент-стрит, и, разумеется, я горел любопытством. Но пришлось прикусить язык до самого возвращения в квартиру – осторожного, через черный ход. Только тогда Раффлс положил руки мне на плечи и расплылся в знакомой улыбке.

– Эх ты, Кролик! Неужто не мог потерпеть до дома?

– А ты почему не предупредил? – возразил я в том же тоне.

– Потому что твоя физиономия, друг мой, не умеет хранить секреты, и только полное неведение тебя выручает! Ты был растерян так же, как и этот старый пройдоха, – а вот если бы знал все заранее, так хорошо бы не получилось.

– Так в чем же дело, скажи наконец?