Загадка золотой чалмы

— Ну, запирается постоянно, — вкрадчиво продолжал Иван. — Плейер вдруг стала у меня брать и слушать что-то. Вас сегодня перепугала на пустом месте. Может, в её возрасте вредно плейер слушать? Вдруг он на неё как-нибудь не так действует.

Мать пристально на него посмотрела:

— И тебе не стыдно?

— А чего мне стыдиться? — не понял сын.

— Пожалел какой-то паршивый плейер родной бабушке, — укоряюще покачала головой мать. — А она столько с тобой занималась…

— Мама! — возмутился Иван. «И как эти взрослые умудряются все перевернуть с ног на голову?» — в который раз изумился он. А вслух произнес: — Ничего мне не жалко. Пусть хоть совсем заберет. Просто я за неё волнуюсь. Она действительно стала странная.

— Ваня, — вполголоса отозвалась мать. — Конечно, я понимаю. Характер у бабушки не из легких. Но ведь она не молодеет, а стареет. Естественно, у неё появляются странности. И характер лучше не становится. Учись терпению.

— Мама, опять ты меня не поняла, — вздохнул Пуаро. — Это не просто странности, она другая какая-то стала.

— Я уже все сказала, — устало отозвалась Инга Сергеевна. — С этим поделать ничего нельзя. А ты уже почти взрослый: учись терпению.

— Ладно, ма, — Иван окончательно убедился, что она ровным счетом ничего не замечает.

За обедом Инга Сергеевна начала расспрашивать его о школе и о Екатерине Дмитриевне Рогалевой-Кривицкой, которая была её старой знакомой. Благодаря этому Иван и попал после переезда на Ленинградский проспект в экспериментальную авторскую школу «Пирамида». Отвечал он сейчас на вопросы матери совершенно автоматически, ибо все его мысли были о Генриетте Густавовне. «Надо же, — думал Пуаро. — Сразу заметила исчезновение плейера. Значит, это ей действительно важно. Может, действительно, мать права, и у бабушки начались старческие причуды?»

И все-таки Иван был почти уверен, что дело в другом. Генриетте Густавовне явно чем-то очень важна эта запись с шумом моря и тиканьем. «Сказать матери или нет?» — колебался мальчик. Однако, поразмыслив, все-таки поостерегся ставить Ингу Сергеевну в известность о своих опасениях. Если она ничего сама не замечает, то наверняка ей и это покажется полной чепухой.

Когда он уже сел за уроки, вернулся отец. Сняв дубленку, Константин Леонидович тут же подошел к двери комнаты Генриетты Густавовны и постучал.

— Кто там? — сухо осведомилась она.

— Это я. Константин. Откройте, пожалуйста. Принес вам игрушку.

Иван выбежал в коридор. В руках у отца отливал серебром новенький плейер. Бабушка открыла дверь.

— Вот. Пользуйтесь на здоровье, — протянул ей подарок Константин Леонидович.

Лицо Генриетты Густавовны озарила счастливейшая из улыбок.

— Константин, — с восторгом выдохнула она. — Вот уж не ожидала. Большое, большое вам спасибо!

И бабушка, обняв плейер и наушники, вновь закрыла дверь. Константин Леонидович, подмигнув сыну, направился в гостиную:

— Инга, я после прогулки жутко голодный!

Совершенно потрясенный Иван возвратился к себе. Раньше после подобного конфликта бабушка ещё бы весь вечер на отца дулась. И никакими подарками её было не задобрить.

«Позвоню-ка я Марго, — потянулся он к трубке. — Во-первых, мы так договаривались, а во-вторых, может, она что-нибудь узнала у Ариадны Оттобальдовны».

Едва услыхав его голос, девочка воскликнула:

— Как раз собиралась тебе звонить. У тебя все в порядке?

— Да одним словом не скажешь, — ответил Пуаро. — Ты-то что-нибудь выяснила?

— Выяснила, — отозвалась Марго. — Бабушка твоя действительно партизанит.

Глава V. ПОГОНЯ

B каком смысле партизанит? — не понял Иван.

— В таком, — усмехнулась Марго, — что моя бабушка, по-моему, даже на неё обиделась.

— А что случилось? — насторожился Иван.

— Да понимаешь, Ваня, — начала объяснять девочка, — они сегодня утром действительно созвонились. Ну, моя бабушка и решила выяснить, что за лекции твоя посещает. Знаешь ведь, как она интересуется всякими нетрадиционными методами лечения.

— Знаю, — подтвердил Иван.

— Ну, так вот, — продолжала Маргарита, — Генриетта Густавовна раньше все ей рассказывала про любой свой чих. А тут стоило моей бабушке задать вопрос, начала переводить разговор на другую тему. Но мою так просто с толку не собьешь. И она опять лекциями поинтересовалась.

— И моя бабка ей рассказала? — спросил Иван.

— Как бы не так, — вынуждена была разочаровать его Марго. — Она просто заявила моей: «Ах, Адочка, вам это будет совершенно неинтересно!»

— Ничего себе! — вырвалось у Ивана.