Загадки антропологии

В XVI столетии, с притоком большого числа европейских иммигрантов из Испании, Португалии, Италии и других стран Европы, гуанчи растворились в пришлом населении. Этот факт не должен удивлять — коренное население островов было весьма немногочисленно: так, на самом большом острове, Тенерифе, к приходу европейцев жило около 20 тысяч человек. После всех войн, нападений работорговцев, эпидемий число коренных гуанчей резко сократилось, и уже в середине XVI веке численность жителей на Тенерифе определялась в 10 тысяч человек, из которых половина была чистокровными гуанчами, а другая половина — европейскими колонистами и метисами. Что уж говорить о других, более мелких островах!

Так или иначе, но гуанчская культура и биологическая наследственность все еще сохраняется в сегодняшнем канарском обществе. Историки и антропологи видят следы гуанчского наследия во многих обрядах и церемониях, нравах, верованиях, суевериях и фольклоре Канарских островов. Иными словами, нынешнее сообщество канарцев — это сообщество европейцев, в котором всё ещё бьётся сердце древних гуанчей.

Свидетельствуют хроники

Когда европейцы высадились на Канарах, они обнаружили здесь культуру каменного века, основанную на пастушеском скотоводстве, сборе плодов и очень ограниченном сельском хозяйстве. Этот уклад жизни был характерен для всех островов, но на каждом острове развился по сути свой собственный микрокосм, даже некогда общий (общий ли?) язык трансформировался в отличающиеся друг от друга диалекты. Существование значительных различий между населением разных островов еще больше запутывает проблему происхождения гуанчей. Но конечно, главной бедой для современных исследователей стало… отсутствие предмета исследования, то есть самих гуанчей — уже в середине XVI столетия испанский хронист Франсиско Тамара писал, что «гуанчей почти не осталось». Спустя 30 лет другой хронист, Джироламо Бенцони, сообщал, что «их вообще уже нет» — они растворились в среде пришлых обитателей.

В этих условиях важным источником по проблеме гуанчей становятся хроники, написанные первыми европейцами, высадившимися на Канарах и заставшими островитян «в их первобытном виде». Впрочем, эти источники можно буквально сосчитать по пальцам. Тем ценнее для нас произведения средневековых историков и хронистов, содержащие уникальные свидетельства о гуанчах.

Первым таким свидетельством стали рассказы участников экспедиции 1341 года. Они были собраны воедино неким пытливым человеком, в котором многие исследователи видят великого Дж. Боккаччо. Эта «Рукопись Боккаччо», долгие годы хранившаяся во Флоренции, в библиотеке Малья-бекки, была опубликована только в 1827 году и передает первые впечатления европейских путешественниках о канарцах:

«Это необработанная каменистая громада (речь идет об одном из островов. — Авт.), изобилующая, однако, козами и другим животными и заселенная обнаженными мужчинами и женщинами, похожими на дикарей… Они прошли еще мимо другого острова, который был гораздо больше первого, и увидели там многочисленных жителей, спешивших к берегу им навстречу. Эти мужчины и женщины тоже были почти нагими; некоторые из них, очевидно, повелевали остальными и были одеты в козьи шкуры, выкрашенные в шафранно-желтый и красный цвета. Издали эти шкуры казались весьма изящными и тонкими и были очень искусно сшиты нитками из кишок. Насколько можно судить по поведению островитян, у них есть государь, которого они высоко чтут и которому повинуются… Язык у них очень тихий, произношение похоже на итальянское. Земля засеяна различными культурами. Путешественники могут увидеть фруктовые деревья, сады, зерновые поля, овощи. Дома с дверьми прочные, построенные из крупных камней, остов деревянный, солидный. Мы ходили в храм, где стоял идол из камня — обнаженный мужчина, прикрывающий пальмовыми листьями срам. Мы забрали эту статую в Лиссабон.

Мы забрали силой четверых жителей… Они были молодые, безбородые, с прекрасными фигурами, тоже прикрытые листиками со шнурком, который они обматывали вокруг поясницы, на нем болтались пальмовые плоды. У них были длинные, почти до пояса, волосы, ходили они босые. Ростом не превышали нас, но костью шире. Лица мужественные, нрав тихий, но гордый. Пели приятными и тихими голосами на манер французов. Счет у них такой же, как у нас, по десятичной системе:

1 — наит

2 — сметги

3 — аммелотги

4 — акодетти

5 — симусетга

6 — сатти

7 — сесети

8 — таматги

9 — альдаморана

10 — марава

11 — наит-марава

12 — сматта-марава и т. д.

Когда их привели на судно, они отказались от вина, а ели только финики и хлеб и ничего, кроме воды, не пили. Ели также горстями ячмень и пшеницу, сыр и мясо, которые принесли с собой. Им показывали изделия из золота и серебра, но они и бровью не повели…