Загадки древних времен

Вернувшись из разведки, в которой фараон расставил пограничные стелы и освятил Небосклон Атона, Эхнатон развил кипучую деятельность. Он спешил, потому что в его планах значилась постройка еще двух Ахетатонов: второго в Нубии, а третьего — либо в Палестине, либо в Сирии. Со всего Египта сзывали («отказников» сгоняли) архитекторов, каменотесов, скульпторов, художников, ремесленников и рабочих всех мастей. Еще живой, но уже сломленный собственным бессилием и ничегонеделаньем папа Аменхотеп III, оказавшийся «фальшивым» (настоящий-то — бог Атон!), смотрел на дурачества сына с укоризной, но активно не вмешивался. Ему даже нравилось, что мятежный ребенок съедет со двора: ведь Эхнатон обещал не трогать Амона и других богов Египта, его цель лишь вернуть триаде солнечных богов (Ра, Гору и Ахту), предстающих ныне в едином облике Атона, их поколебленное Амоном величие.

Построить город за два-три года площадью 100 кв. км для древних египтян не составляло большого труда. У них уже был опыт постройки пирамид, которые и при помощи современной техники возвести ничуть не быстрее. И точно (почти по Маяковскому), прошло не так уж много времени, а из любви к фараону верноподданные на голом [20] египетском энтузиазме возвели самый настоящий город-сад с храмами, дворцами, усадьбами, домами, официальными учреждениями, складами, конюшнями, торговыми рядами и мастерскими. Попутно были вырыты колодцы, разбиты пруды, проведены каналы и улицы, привезены деревья с землей и каждое посажено в персональную кадку. Руководили всеми работами царские зодчие, которые нам известны поименно, так как фараон за их усердие пожаловал их собственными гробницами в горах Ахетатона — Пареннефер, Май (тот самый, что раньше просил хлеба), Бек, Туту, Хатиаи, Маанахтутеф.

Камень на постройки везли с самых дальних рубежей Египта: гранит из Асуана, алебастр — из Хатнуба, песчаник — из Сильсилэ. Но так как времени было мало, да и людей не густо, то большую часть города возвели не из камня, а из кирпича-сырца, лишь снаружи облицовав главные здания камнем. На ходу же приходилось, придумывать новые мотивы декора, угодного Атону. Как правило, это были пейзажи, из которых наиболее примечателен вид пробуждающейся и ликующей природы — растений и животных, приветствующих появление на востоке Атона. Но с заданием мастера справились.

На шестом году царствования Эхнатон приказал двору грузить корабли и переселяться в еще недостроенную столицу. Вряд ли многим пришлось по душе покидать обжитые пенаты. Например, тому же Пареннеферу, который успел построить себе усыпальницу в некрополе Фив, обошедшуюся недешево. (Продать ее он, конечно же, не мог, так как она была расписана для него.) Но выбора фараон не оставлял. Сотни, а скорее, тысячи ладей и барок погрузили «хозяйство» фараона, государственные архивы, вещи вельмож, челядь, гаремы и на полтора десятка лет исчезли из поля зрения оставшихся фивян. У провожавших караваны были смешанные чувства. С одной стороны, они радовались, что еретик будет далеко, а с другой — опасались, что именно издалека он и даст «волю рукам». Наконец, за тысячелетия они привыкли смотреть на фараона как на гаранта своей жизни и сына бога, поэтому многие вдруг ощутили себя сиротами.

Вместе со своим двором взошла на собственный, обитый золотом корабль и Нефертити, уже беременная третьей дочерью Анхесенпаатон, села под балдахином, изображавшем ее в самых немыслимых ситуациях (например, на охоте), прижала к себе двух дочерей и уехала, чтобы никогда больше не вернуться.

Город с населением в 40–50 тысяч человек растянулся на 12 километров, а с незастроенными пустырями на все 30. Главная улица Ахетатона, по бокам которой стояли Большой храм, дворец фараона, особняки жрецов и казенные заведения, проходила вдоль Нила.