Загадки древних времен

Тогда ахейцы решили высаживаться. Удивительно, что троянцы ждали их на берегу и никаким образом не помешали высадке с моря. Неужели у троянцев не было флота? Хотя бы десятка кораблей? Как они с суши могли контролировать Дарданелльский пролив? На чем, в конце концов, приплыл в Спарту Парис? Очевидно, на зафрахтованной у финикиян триере.

Отогнав троянцев от берега и заперев их в городе, ахейцы вытащили корабли на берег, разбили лагерь и защитили его валом и рвом. Началась десятилетняя осада, перемежающаяся битвами.

Гомер начинает свое повествование с десятого года войны. Этот год он описывает очень подробно, иногда по дням, о предыдущих если и упоминается, то по ходу общего повествования. Впечатление складывается однозначное: этих лет не было, и, чтобы создать их видимость, приходится хоть чем-нибудь заполнять временную лакуну.

Мы не будем пересказывать содержание «Илиады» и перечислять давно отмеченные промахи Гомера в тексте (например, герой Диомед в пятой песне ранит в бою Афродиту и самого бога войны Ареса, а в следующей главе колеблется выступать против смертного Главка, заявляя: «Сражаться с богом я не стану»; или — лагерь ахейцев то защищен валом и рвом, то открыт и доступен). Все эти нестыковки объясняются довольно просто: странствуя из города в город и имея про запас готовый набор штампованных эпитетов, Гомер или другой аэд в угоду местным слушателям легко мог подменять одного героя другим, местным, делая их шаблонными, или показывать только выигрышные стороны того же героя. Но уже в следующем городе следовало выступать иначе. Это умение быть хамелеоном спасало интеллигенцию во все времена. Сменившие аэдов ораторы также неуклонно следовали тому же принципу. Дион Хризостом честно признавался:

«Право же, если б перед аргивянами (участниками похода против Трои) я осмелился спорить с Гомером и показывать, что его творение перевирает самое важное, то было бы, пожалуй, в порядке вещей, если б они рассердились на меня и выгнали вон, коль скоро им стало бы ясно, что я умаляю и ниспровергаю их славу, созданную обманом».

Само начало «Илиады» свидетельствует о том, что она написана для разных аудиторий. Во первых строках своей песни Гомер предвещает, что будет петь о гневе Ахилла, о злоключениях и гибели ахейцев, о том, что многие остались непогребенными под стенами Трои (то есть души их обречены на вечные скитания и лишены покоя), тела их достались стервятникам, а другие перенесли неслыханные страдания и скитались по миру, как бездомные собаки. Такие слова могли быть приятны только покорившим ахейцев неотесанным дорийцам и эолийцам. У нас, например, до сих пор живой интерес вызывает личность Наполеона, хотя России он сделал много дурного. Но нам выгодно прославлять Наполеона, потому что в любой момент мы можем сказать:

— Да, Наполеон велик! А кто же тогда мы, если мы его победили?

Но чтобы этот же первый стих можно было прочитать и среди ахейцев, Гомер весьма остроумно заканчивает его словами: «Совершалась Зевесова воля!» Я, дескать, тут ни при чем, я только констатирую факты.

Еще хитрее поступает Гомер, описывая конкретные поступки ахейских героев. В характеристику каждого он старается привнести явную несуразность. Есть подозрение, что аэд разбросал их по тексту сознательно, причем довольно равномерно, чтобы при исполнении отдельной части[41] всплывала определенная несообразность: умный поймет. Почти все они рисуют греков с отрицательной стороны:

— Вожди безостановочно грызутся между собой.

— Каждый решает сам, выступать ему сегодня в битву или провести день в лагере.

— Хотя Гомер (и другие авторы, повествовавшие о Троянской войне) без устали награждает главных героев самыми лестными эпитетами, большинство вождей в ходе войны совершают хоть один неблаговидный (а с нашей точки зрения, аморальный) поступок. (Из ахейцев, пожалуй, только в Менелая и Патрокла нельзя кинуть камень.)

Агамемнон, например, на десятом году войны трусит и предлагает вернуться на родину[42].

Одиссей подбрасывает Паламеду мешок с золотом и объявляет, что того подкупили троянцы. Героя Паламеда забрасывают камнями, как иерусалимскую блудницу.

«Козырная карта» греков — Ахилл равнодушно смотрит, как троянцы избивают его товарищей прямо в лагере, но продолжает злиться, что у него отняли девку.

Аякс, не получив по смерти Ахилла его доспехи, как самый доблестный среди эллинов воин, решает ночью перебить всех товарищей по оружию, но сходит с ума и бросается с мечом на стадо коров, а потом приходит в ум и кончает с собой.

Даже Елена, заварившая всю кашу, помогает Одиссею выкрасть Палладий, хотя знает, что после этого гибель Трои неизбежна.

И в то же время троянцы предстают прямой противоположностью ахейцам: это открытые, добродушные и доверчивые люди. Из-за своего добродушия и доверчивости они и погибают, по поэме. В третьей песне даже рисующийся всем жалким трусом Парис сам предлагает решить судьбу Елены поединком с Мене-лаем. Все это совершенно не вяжется с образом людей из торгового города, но именно такими их рисует Гомер. Он явно на их стороне.