Загадки Финикии

3.13. Нечестивый Ахав и финикийская Иезавель

В библейских исторических книгах финикиянка Иезавель, жена царя Ахава (871 – 852 гг. до н.э.), – один из главных отрицательных персонажей. Ее изображают и отчаянной интриганкой, и жестоким тираном, и хладнокровной стервой.

Так, когда израильтянин Навуфей, у которого виноградник был рядом с дворцом Ахава, отказался продать царю свой сад, именно Иезавель велела до смерти забить строптивца камнями, а потом сказала мужу: «Встань, возьми во владение виноградник Навуфея Изреелитянина, который не хотел отдать тебе за серебро; ибо На-вуфея нет в живых, он умер» (3 Цар. 21, 15)

Когда пророк Илия поднял восстание против поборников чужеземной веры и велел: «Схватите пророков Вааловых, чтобы ни один из них не укрылся» (3 Цар. 18, 40), и когда все сторонники финикийцев были перебиты, Иезавель поклялась сделать с душой Илии то, «что сделано с душою каждого из них» (3 Цар. 19, 2). Cпасаясь от гнева царицы, пророк бежал в соседнюю Иудею и укрылся в пустыне. По-видимому, он был убит, но его сторонники распустили слух о том, что «понесся Илия в вихре на небо» (4 Цар. 2, 11).

Именно в годы правления Иезавели и Ахава в Израиле был введен культ Ваала и Астарты. Сотни «пророков Вааловых» (жрецов-язычников) «прельщали» израильтян. Лишь семь тысяч муж ей остались, как сказано в Библии, верны прежней вере. «Всех сих колени не преклонялись пред Ваалом, и всех сих уста не лобызали его» (3 Цар. 19, 18).

Стела Баалйатона, найденная в 1901 году к югу от Тира. Судя по головному убору, на стеле изображен финикийский священник

Самыми страшными проклятиями осыпали Иезавель библейские пророки. Так, пророк Елисей, призывая отомстить «за кровь всех рабов Господних, павших от руки Иезавели» (4 Цар. 9, 7), обещал, что «Иезавель же съедят на поле Изреельском, и никто не похоронит ее» (4 Цар. 9, 10).

Ее и впрямь ждала ужасная смерть. Была она выброшена из окна дворца евнухами и разбилась. «И брызнула кровь ее на стену и на коней, и растоптали ее» (4 Цар. 9, 33). Когда же приготовились погребать ее, «не нашли от нее ничего, кроме черепа, и ног, и кистей рук» (4 Цар. 9, 35). Так сбылось слово пророка.

Две с половиной тысячи лет прошло, а этот рассказ все еще пышет неугасимой ненавистью. Кто же была эта любительница «нарумянить лице свое и украсить голову свою» (4 Цар. 9, 30)?

Иезавель росла во дворце, где прежде жил тот самый царь Хирам, с чьей помощью и чьим искусством был воздвигнут храм в Иерусалиме. Ее отец, Итобаал, был жрецом Астарты, но затем сам стал царем в Тире. Как и другие правители Тирской державы, он поддерживал дружеские отношения с израильтянами, чье государство давно уже распалось на два царства – Израильское на севере и Иудейское со столицей в Иерусалиме. Его распад лишил Тир важного политического союзника и торгового партнера. Доступ к Красному морю был потерян.

Израильский царь Амврий (Омри) (875 – 871 гг. до н.э.) стремился в неспокойное для Ближнего Востока время укрепить свою страну и заручиться дружбой с финикийцами, а для этого женил своего сына Ахава на дочери тирского царя, соединив династическим браком два государства. Подобный союз с Тиром был обусловлен внешними трудностями. Отпав от Иудеи и став самостоятельным государством, Израильское царство вплоть до правления Ахава постоянно сталкивалось с Иудеей.

Амврий правил из Самарии, новой столицы страны. Она господствовала над двумя важнейшими путями, один из которых вел на север, в Финикию, а другой на восток – от прибрежной средиземноморской долины к Иордану. Особое значение имели связи с Финикией, которые К. Кенион справедливо рассматривала как «последний всплеск финикийской цивилизации в Палестине».

«Самария, – пишет К.Кенион, – была обустроена как новый город, над которым доминировал царский квартал, изукрашенный мастерством финикийских ремесленников. Археология дает лишь дразняще отрывочные представления о нем, поскольку последующие постройки уничтожили его почти полностью, но мы можем мысленно реконструировать картину двора Ахава и Иезавели, роскошь которого возбуждала такой гнев пророков».

Красавица Иезавель, выросшая в одном из самых «открытых» городов мира, казалась «белой вороной» в провинциальной Самарии. Ведь к Иезавель как нельзя лучше подходят следующие слова советского историка И.П. Вейнберга: «Древневосточному… горожанину были свойственны известный динамизм, проявлявшийся в значительной восприимчивости к новому, к «чужому»… заметный гедонизм… явная интеллектуальность, о которой свидетельствует настороженно-критическое отношение ко многим традиционным ценностям».

Ахав, храбрый солдат и хороший военачальник, был настолько захвачен умом и обаянием жены, что полностью подпал под ее влияние. Он решил просветить свой народ и привить ему новую религиозную культуру. «И поставил он Ваалу жертвенник в капище Ваала, который построил в Самарии» (3 Цар. 16, 32).