Загадки и тайны холодной войны

Мои сограждане, никто не может с точностью предугадать, какие шаги придется сделать и на какие затраты или жертвы придется пойти, чтобы ликвидировать этот кризис. Но самая большая опасность сейчас состояла бы в том, чтобы не делать ничего. Дорога, которую мы выбрали, полна опасностей, цена свободы всегда высока, но американцы всегда были готовы платить за это. Наша цель — не в мир за счет свободы, а и мир, и свобода. И видит бог, эта цель будет достигнута. Спасибо и доброй ночи…»

Британский посол посоветовал американцам представить фотографии, сделанные самолетом-разведчиком, в Организацию Объединенных Наций. Эта перебранка на заседании Совета Безопасности вошла в историю.

— Разрешите мне задать вам простой вопрос, посол Зорин, — обратился представитель США в ООН Эдлай Стивенсон к советскому коллеге, — вы отрицаете, что СССР установил и устанавливает ракеты средней дальности на Кубе? Да или нет? Не ждите перевода! Ответьте: да или нет?

— Я не в американском суде, — возмутился Валериан Зорин. — И не собираюсь отвечать на вопрос, которой задан мне так, как его задал бы прокурор.

— Вы можете ответить: да или нет? — продолжал наседать Стивенсон. — Или вы станете отрицать, что установили ракеты на Кубе? Я хочу быть уверен, что понял вас правильно!

— Продолжайте вашу речь, господин Стивенсон, — все, что мог ответить Зорин, имевший инструкций из Москвы. — Вы получите ответ на свой вопрос! Не волнуйтесь!

— Я готов ждать вашего ответа до тех пор, пока ад не замерзнет!

Советское руководство не ждало, что история с ракетами всплывет так быстро, и не знало, что говорить. Первая реакция Хрущева и президиума ЦК была агрессивно-возмущенной. На Кубу ушло распоряжение ускорить постановку ракет на боевое дежурство.

23 октября появилось заявление советского правительства:

«В связи с провокационными действиями правительства США Советское правительство заслушало министра обороны СССР Маршала Советского Союза товарища Малиновского о проведенных мероприятиях по повышению боевой готовности в Вооруженных Силах и дало министру обороны необходимые указания:

1. Задержать увольнение в запас из Советской Армии военнослужащих старших возрастов в Ракетных войсках стратегического назначения, в войсках противовоздушной обороны и на подводном флоте.

2. Прекратить отпуска всему личному составу.

3. Повысить боеготовность и бдительность во всех войсках».

23 октября госсекретарь Дин Раск, проснувшись, увидел солнечные лучи.

«Ага, значит я еще в этом мире, — подумал он. — Не все так плохо».

23 октября Кеннеди установил вокруг Кубы карантинную зону и предупредил, что американский флот получил приказ останавливать и досматривать все суда, идущие с грузом на Кубу, дабы не допустить поставки на остров наступательного оружия.

Утром 24 октября советские суда подошли к карантинной зоне. Приказ из Москвы советским капитанам гласил: прорываться. «Я почувствовал, — вспоминал Роберт Кеннеди, — что мы стоим на краю пропасти и обратного пути нет…»

В последний момент Хрущев приказал судам развернуться. Если бы суда попытались прорваться к Кубе, американские боевые корабли открыли бы огонь. И как бы тогда повели себя Хрущев и Кеннеди?

25 октября в Соединенных Штатах провели учебную атомную тревогу. Обычно в воздухе находилось десять-пятнадцать американских стратегических бомбардировщиков Б-52 с ядерным оружием на борту. В дни Кубинского кризиса в небе постоянно кружились одновременно около ста самолетов. Им нужно было всего несколько часов, чтобы через Арктику долететь до Москвы.

В случае если президент не в состоянии отдать приказ, право пустить в ход ядерное оружие переходило к заместителю командующего стратегической авиацией генералу Томасу Пауэрсу, который считал Джона Кеннеди трусом. Кто примет более точное решение, говорил генерал: те, кто готовился к войне всю жизнь, или гражданский человек, который всего несколько месяцев назад переехал в Белый дом?

У Томаса Пауэрса в арсенале было три тысячи ядерных зарядов, и даже товарищи по службе сомневались, можно ли ему их доверять. Даже его собственный начальник Лемэй считал генерала садистом. Генерал принадлежал к той кровожадной породе ковбоев, которых надо силой удерживать от стрельбы всякий раз, когда какой-нибудь подозрительный недруг нахально взглянет на них или на кого-либо из их друзей.

Кеннеди, опасаясь, что у кого-то из военных не выдержат нервы, приказал снять взрыватели с ядерных боезарядов. Приказ применить ядерное оружие будет исходить только из Белого дома, предупредил своих военных президент.

Кризис подтвердил готовность Джона Кеннеди управлять страной. В момент сложнейшего кризиса он придерживался рациональной линии, не позволяя эмоциям взять верх. Он создал условия для своих помощников, которые могли говорить открыто, без страха быть наказанными.