Загадки истории

– Да, да, единогласно! И эта девка займет место Рубирии, символа нашего целомудрия, – нежно улыбнулся Нерон. – Ну а потом, после живой картины любви, мы покажем живую картину героизма – «Мучения Прометея». Это будет центром всего зрелища. Сначала я сам прочту бессмертную трагедию Эсхила «Прикованный Прометей». А в это время Прометея, укравшего у богов огонь для людей и научившего нас всем искусствам, будут мучить… – Нерон дружески обнял Сенеку. – И вот здесь я хочу с тобой посоветоваться, учитель. Сначала я задумал мучить согласно преданиям: соорудить на арене скалу, приковать к ней Прометея и так далее, по традиции. Но в скале сейчас есть что-то старомодное. Мучения Прометея должны быть жизненны. Поэтому я придумал: мы распнем Прометея по-современному, – он величественно указал на золотой крест, – на кресте! Грандиозно?! Ну, после распятия и моего чтения на глазах ста тысяч восторженных зрителей Прометей начнет терпеть свои великие муки…

И тотчас деловито вступил Амур:

– Гефест проткнет ему тело шилом железным. Потом дрессированный ворон будет клевать печень.

Факел выхватил из темноты громадного ворона, сидевшего под крестом на цепочке.

– И вот тут-то и возникает главное затруднение. – И Нерон совсем дружески обнял Сенеку. – Кого взять на роль Прометея? Назначить из них? – Нерон указал на подземелье. – Не тот эффект!.. Я ведь и сам-то пытался исполнить роль Прометея. Правда, всего лишь на сцене. Помню, надел огромные котурны, чтоб быть всех выше. И тут актер Мнестр – великий был актер – он… он… – Нерон замешкался и взглянул на Амура.

– Перерезал себе вены, – напомнил Амур.

– Ах, Мнестр, бедный… Вот этот Мнестр, – болтал Нерон, – мне и говорит: «Ты хочешь сыграть Прометея высоким, а он был великим». Величие – вот ключ. Понимаешь, придется не только терпеть боль на глазах тысяч, но при этом еще оставаться богом – то есть терпеть мужественно, величаво… – И Нерон приник к лицу Сенеки. – Кто сможет?

И на мгновение, на одно мгновение лицо Сенеки дрогнуло… И Нерон засмеялся и, оттолкнув Сенеку, продолжал болтать, болтать:

– Кстати, о богах… Я совсем забыл главную живую картину Нероний – это когда в цирке появляется земной бог – я!

И Нерон вскочил в золотую колесницу. И ударил бичом. Амур взял сенатора под воображаемые уздцы. И колесница с Нероном медленно тронулась по арене.

– Римляне от всей души приветствуют своего цезаря согласно установленному сенатором регламенту! – провозгласил Нерон и хлестнул бичом сенатора.

– Когда цезарь вступит в цирк, – пронзительно закричал сенатор, – с первой трибуны прокричат шестьдесят раз: «Цезарь, да сохранят тебя боги для нас!!!»

И сенатор, с трудом волоча золотую колесницу, безостановочно заорал:

– Да сохранят тебя боги для нас!!!

– Ну полно… полно, – говорил Нерон, скромно отмахиваясь рукой от приветствий.

Сенатор послушно замолчал.

– Продолжай, идиот, – прошептал сквозь зубы Нерон. И сенатор завопил с прежним воодушевлением:

– После чего с другой трибуны прокричат: «Мы всегда желали такого цезаря, как ты!!!» – сорок раз! А потом со всех трибун вместе «Ты наш цезарь, наш отец, друг и брат. Ты хороший сенатор и истинный цезарь!!!» – восемьдесят раз.

Нерон ласково кланялся пустым трибунам. Амур аплодировал. Венера, будто в экстазе, подхватила овации.

– Да… да, – шептал Нерон. – И вот тут-то начнутся аплодисменты. Ах, как я люблю аплодисменты! Ты не актер, Сенека, не понять тебе эту радость оваций! Ах, ласкающий самое сердце звук! Ну а потом…

Теперь Нерон сидел в императорской ложе. Сенека по-прежнему стоял внизу на арене. Венера и Амур бесконечно аплодировали, а сенатор, запряженный в колесницу, вопил свои приветствия.

– Да, да… – счастливо смеялся в ложе Нерон. – Я занял свое место и все вслушиваюсь, вслушиваюсь в эти сладостные звуки… И вот тут ко мне подходят… точнее, должны были подойти… четверо. Четверо твоих несравненных мудрейших друзей: сенатор Антоний Флав, консул Латеран, сенатор Пизон и поэт Лукан. А я все млею от оваций. И тогда сенатор Пизон в поклоне обнимает – точнее, должен был обнять – мои колени. А в это время великий Лукан передает мне их послание. Я, наивный человек, разворачиваю свиток, читаю. – Нерон развернул воображаемый свиток. – И тогда консул Латеран наваливается на меня сзади, хватает за руки. А сенатор Антоний Флав, твой четвертый друг, бьет меня ножом в сердце. – И Нерон выхватил нож из-под золотой тоги.

Сенатор в ужасе заржал и поволок прочь по арене золотую колесницу… В одно мгновение Нерон был на арене. Он схватил за горло сенатора.

– Нет, – вопил Нерон, – ты больше не Цицерон!! Ты вновь ублюдок – сенатор Антоний Флав, решивший убить своего цезаря! Ну, покажи нам, как ты хотел это сделать! – В бешенстве он засовывал нож в руки сенатора. – Коли меня! – Он разорвал на себе тогу. – Ну, бей меня! Никого нет! Только Сенека! Ваш друг Сенека, которого вы мечтали сделать правителем Рима! Он тоже поддержит! Пристукнет сзади ученика!.. Ну, смелее, мразь! – визжал Нерон, подставляя грудь под нож.

И тогда сенатор упал на колени и отбросил нож в сторону… Заржал.