Загадки истории (сборник)

– Гришка-то твой, Орлов, – начинает меж тем Марья Саввишна рассказывать петербургские новости, – совсем с ума посходил.

Хочет жениться на Зиновьевой Катьке, фрейлине, сестре своей двоюродной. Образумь его, матушка! Святое церковное постановление нарушает: сестра ведь. Не пройдет ему сейчас, это ведь не раньше!

– Да, это ты права. Пожалуй, они не простят ему, – задумчиво говорит Екатерина. И добавляет: – Да разве их, Орловых, остановишь? Безумны в желаниях и удовольствиях!

– Останови его, матушка. Погибнет он. – И Марья Саввишна зашептала: – Григорий Александрович Потемкин Совет решил собрать… Как Гришка-то поженится – Совет сразу будет. Брак отменят, а их обоих в монастырь постригут. Точно знаю.

– Да, Григорий Александрович человек решительный… Скажи, а любят его у нас?

– Очень. Двое – ты, матушка, да Господь Бог.

«Ну что ж, именно такой человек мне необходим. Всегда должен быть тот, кого очень не любят. Только тогда монарх может быть благодетелем… Значит, Совет? Ну что ж, кажется, я нашла себе человека… Да, я была уверена – этот безумец женится. Так оно и произошло. И когда Совет собрался, я не стала оказывать никакого давления. Я разрешила им свободное волеизъявление».

Июнь 1778 года. Кабинет императрицы в Царском Селе. Входят Панин и Вяземский.

– Слушаю вас, господа.

– Совет единогласно постановил… – торжественно начинает Панин.

«Никита Иванович Панин по-прежнему помешан на значении Совета. Эта игрушка кажется ему некиим зародышем будущего ограничения власти самодержца. Горбатого могила исправит…»

– Совет постановил брак Григория Орлова расторгнуть и, подвергнув обоих церковному покаянию, сослать в монастырь. Абсолютным большинством мы так решили, матушка.

– Только граф Кирилла Разумовский был против, – поправил Вяземский и добавил с удовольствием: – Он сказал: «Еще недавно вы все были бы счастливы, коли граф Орлов удостоил вас хотя бы пригласить на свою свадьбу. Вспомните обычаи наших кулачных боев: лежачего не бьют».

– Абсолютное большинство голосов, – будто не слыша, повторил Панин. – Прошу вас, Ваше величество, подписать решение Совета.

– Не могу, – в ужасе прошептала императрица, – рука отказывается. Не могу подписать против человека, которому стольким обязана… Увольте, господа.

– Но это решение Совета, – в растерянности начал Панин, – речь шла о свободном волеизъявлении…

«Как он поглупел! Старость…»

– …Не могу… Увольте, господа!.. Не заставляйте меня страдать! И тогда вступил Вяземский:

– А я скажу по-простому, матушка: не можешь и не надо. Мы все рабы твои. И что тебе сердце подсказывает, то и исполним.

Дверь в стене неслышно отворяется – и появляется высокий сорокалетний красавец Семен Гаврилович Зорин, флигель-адъютант и новый фаворит императрицы.

«Он олицетворение мужественной красоты, но удивительный неуч. Я пыталась привить ему вкус к государственным делам и хоть как-то обучить его. Но он годится лишь громким голосом объявлять имена посетителей. Из него вышел бы отличный лакей. Впрочем, и это тоже талант…»

– Князь Григорий Григорьевич Орлов в приемной. Из Санкт-Петербурга пожаловал, – важно объявил Зорич.

Яростное движение Панина, Екатерина насмешливо глядит на него.

– Зови, душа моя, несчастного князя, – благостно обратилась Екатерина к Зоричу. – Ты ведь знаешь, я для него свободна в любое время. – И, улыбнувшись, сказала: – Ступайте с богом, господа!