Загадки, коды и пророчества Библии

Медное Море стояло к юго-востоку или к востоку (в разное время по разному) от входа, а Алтарь — прямо на восток. Медное Море, которое и символизировало природное море и запад, представляло собой бассейн в форме сегмента сферы, установленный на спинах двенадцати быков, и предназначалось для омовения рук священников. Жертвенник всесожжений был внушительной постройкой, и его огромный пылающий огонь ассоциировался с востоком и светом.

Стол для хлебов предложения стоял в Святилище у северной стены и, в силу обычной семантики хлеба, символизировал плодородие земли, а с ним — северное направление. Двенадцать жертвенных хлебов, если верить Иосифу Флавию, отвечали двенадцати знакам зодиака. Принимая во внимание, что семь огней Семисвечника*, стоявшего напротив, у южной стены, обозначали семь подвижных небесных тел, можно заключить, что оба предмета, Стол и Семисвечник, вместе представляли полноту видимого неба с его подвижными и неподвижными звездами, причем подвижные относились к южной стороне, а неподвижные — к северной. Создается впечатление, что продвижение от Внутреннего Двора через Святилище к Святая Святых соответствовало восхождению с земли (Медный Алтарь, Медное Море) через видимое небо (Золотой Алтарь, золотой Семисвечник, Золотой Стол) на высшее небо (Святая Святых). В этом смысле все богослужение происходило на небесах или очень к ним близко.

Из всех бывших в храме священных предметов Семисвечник едва ли не самый удивительный. Если аналоги алтарей, завес, сосудов, столов, херувимов, архитектуры храма можно найти в западносемитском культурном кругу, то Семисвечник как будто совершенно оригинален. Разумеется, его форма и растительный орнамент позволяют считать его вариантом «мирового древа». Но это древо совсем особого рода. Прежде всего оно целиком состояло из вставленных друг в друга 22-х плодов граната и цветов миндаля. Но гранат это молния, небесный огонь. Семь лампад в форме чашечек первого весеннего цветка миндаля обозначали видимые небесные огни, подвижные светила. Таким образом Семисвечник сам по себе представлял весь сотворенный мир в его огненно-световой сущности. Семисвечник состоял из света, он был «древом света», светлым и световым «древом жизни», изображением «Огненного Куста» Синайской эпифании. Поэтому, символизируя в частности юг и светила, Семисвечник в более широких контекстах мог означать и свет вообще и всю вселенную. Так семь золотых светильников, которые видит Иоанн в Первой главе Откровения, суть прежде всего знаки Богоприсутствия, а более специально — знамения первого действа, суда над миром (по аналогии с Первым днем творения), суда над светом, воплощенным в светильниках семи церквей.

Семь иудейских праздников

Преображение творения в Откровении происходит в литургических терминах годового круга иудейских праздников. По отношению к существующему бытию эти действия негативны, разрушительны, и могут быть поняты только в контексте определенных представлений о связи дней творения с годовым праздничным циклом. Эту связь можно реставрировать примерно следующим образом.

Первый день творения соответствовал началу природного года, весеннему равноденствию, празднику Пасхи, а более специально — жертвоприношению пасхального агнца, из чего вытекает литургически конкретное отождествление света, Слова («Да будет…») и Агнца.

Четвертый день, сотворение светил, соответствовал гражданскому Новому году (Рош Ашана), около осеннего равноденствия. Полагали, что исчисление времени началось только с появлением светил, где-то в середине Четвертого дня, через три с половиной срока от начала творения. Поэтому гражданский Новый Год начинается 1-го гишри, седьмого месяца священного года. Исчисление времен и сроков связывалось с естественными ритмами в животном и растительном царстве, в частности, с рождением и смертью. Поэтому ангел смерти (четвертый всадник в Откровении, гл. 6) скачет на юг, в сторону светил, творений Четвертого дня.

Пятый день, создание тварей водной бездны, преобразовывал Судный день (Иом Кипур), так как бездна считалась вместилищем душ умерших и связывалась с судом над ними.

Шестой день сотворение животных и человека, переосмысленное как создание Рая Земного, находит свою аналогию в празднике Кущей (Суккот): пребывание в кущах означало возврат к райскому состоянию.

Наконец Седьмой день — день покоя или полноты в книге Бытия, представал как суббота.