Загадки любви

Однако присутствие Гали радовало старушку. Вместе они коротали дни за телевизором в комнате у Варвары Владимировны, смотрели бесконечные сериалы. Лишь иногда Галя нехотя подметала квартиру, оставляя пыль в углах и под мебелью, еще реже – кухарничала, разводя при этом немыслимую грязь в кухне. А мыть посуду приходила как раз тогда, когда мы с Витей начинали ужинать. Я просила ее дать нам спокойно поесть, она ненадолго покидала кухню. Но проходила секунда-другая, и Галя появлялась вновь: выпить воды, помыть яблоко или взглянуть на уличный термометр за окном. Эти мимолетные вторжения напрягали меня. Я испытывала беспокойство и, к своему удивлению, даже ревность. Однако обвинить Галю мне было не в чем. Она не стреляла в сторону Вити глазами, не пыталась заговорить с ним, а просто с опущенными белесыми ресницами скользила мимо нас к раковине, включала кран, что-то мыла, набирала воду и уходила, не проронив ни слова.

Порой Витя, не выдерживая ее убогого смирения, приглашал Галю вместе с нами попить чаю, но она, мотнув головой, поспешно покидала кухню. Когда же ее маленькая фигурка скрывалась за дверью кухни, он со вздохом облегчения произносил:

– При Гале я чувствую за собой непонятную вину: скромная, порядочная девочка, а своего угла не имеет.

– Именно, что углом и довольствуется, – с раздражением роняла я.

– Ты бы поспрашивала у знакомых, может, у кого есть комната на примете?

– А платить кто будет? У нее только пособие по безработице. Мы тоже концы с концами едва сводим. А при своей работе я должна прилично выглядеть! Туфли новые не на что купить! Ведь для студентов одежда преподавателя не менее важна, чем содержание его лекций.

– Ну, загнула! Я в универе даже не замечал, во что преподы одеты. Думаю, и твои студенты такие же! А для меня ты – красавица в любой одежде. А без одежды еще лучше!

Витя сгреб своими руками мои ладони и поцеловал их:

– Я заново влюблен в тебя, Долечка! Так счастлив, что ты пришла ко мне жить! Теперь один вопрос: когда поженимся?

Я оглянулась на дверь – привыкла держать обстановку под контролем, поскольку в квартире мы никогда не оставались одни. Так и есть, дверь скрипнула, и на пороге кухни показалась бабушка – я едва успела выдернуть свои руки из Витиных.

– Ребятки, вы телевизор сейчас не смотрите? Там по пятому каналу показывают, как иностранные наемники в Афганистане воевали. Я все думаю, вдруг лицо Артурчика где промелькнет. Он тоже, наверно, как ты, представительным мужчиной стал. Вы всегда были похожи, вот я и смотрю такого же лысоватого, только худого – у солдат-то жизнь беспокойная.

– Бабуля, да выключи ты этот телевизор! И Артур погиб не в Афганистане, а в Сербии.

– Значит, опять в моей старой голове все перепуталось.

Когда бабушка вновь ушла в свою комнату, я попеняла Вите:

– Зря вы бабушку расстроили, о гибели Артура ей сообщили. Пусть бы думала, что он в Москве или за границей живет.

– Ей еще тяжелее было бы знать, что он жив, а про нее забыл: не пишет, не звонит.

Пока мы спорили, что можно и нельзя говорить престарелым людям, в кухню заглянула слоняющаяся без дела Галя:

– Ой, извините, я думала, что вы в комнату ушли, и хотела кастрюлю почистить. Сожгла, когда утром кашу бабуле варила! Совсем забыла, что отмокать ее поставила, а сейчас вот вспомнила.

– Мы сейчас уходим, Галя. Занимайся своими делами. – Витя встал и потянул меня за рукав.

Я последовала за ним.

Когда мы снова остались с Витей наедине, теперь уже в комнате, где могли закрыться на задвижку, он с жадностью прижал меня к себе.

– Не могу, Долечка, терпеть! Все эти помехи меня сильнее распаляют. Как только за редактирование учебника деньги получу, обязательно снимем для Гали комнату. И ты так и не ответила на мой вопрос: когда поженимся?

– Думаю, в конце лета в самый раз будет. Сейчас работы в университете прибавилось, учебный год к концу подходит. Да и вопрос с нашей горемыкой надо вначале утрясти.

В следующий момент Витя нетерпеливо рассек «молнию» на моей спортивной курточке, стянул колечко резинки с хвостика, взъерошил ладонями мои теперь распущенные волосы – так он нередко начинал любовную игру. Когда мы оказались на диване, комната чудесным образом расширилась, растворились стены, исчезли посторонние звуки, исчезли отвлекающие детали. Журчащий ручеек ласковых слов, произносимых Витей, как шелест молодой листвы, усыплял мое сознание. Пальцы Вити нежно касались моей шеи, будто травинкой щекотали ее. Впечатление жаркого летнего полдня становилось все явственнее.

Однако на настенном календаре белела лишь апрельская страница, украшенная картинкой с тающим снегом и бегущими ручьями. На улице также держался легкий морозец.