Загадки любви

– Не преувеличивай, Люсь! – внутренне соглашаясь с ее самокритикой, возразила я. – Ладно, я уже домой собралась, поехали вместе.

Мы сели в мой «лимончик» и покатили по раскаленному солнцем асфальту. Вскоре влились в тесные ряды уличных автомобилистов.

– Спечемся, окошко можно открыть? – спросила Люсьена, нажимая кнопочки на дверце.

Я покачала головой и включила вентиляцию, прохладный воздух с легким жужжанием наполнял салон.

Люсьена жаловалась:

– Знаешь, Долли, я от духоты постоянно мучаюсь и укачивает быстро, потому что лекарства горстями ем. Полной развалиной стала. Но держусь пока, еще и подрабатываю. Наши-то дачники, как на грядках спину потянут, так ко мне за массажем бегут. Надеюсь, что, когда в Питер вернутся, станут постоянными клиентами. Надо же мне как-то выживать.

Я восхищалась мужеством подруги и, искренне сочувствуя ей, решила почаще приглашать домой.

Машина остановилась у светофора, застряв в растянувшейся на квартал пробке. Я потянулась рукой к приемнику, отыскала станцию «Эрмитаж», передающую классику.

– Позвони Артуру, скажи, что я с тобой еду. Вдруг он тоже захочет меня увидеть и постарается пораньше вернуться с работы, – напомнила о своей цели Люсьена.

– Да что звонить! Мы почти приехали, давай лучше ему сюрприз устроим, если он дома окажется. А нет, так все равно заглянешь к нам. Надо только в магазинчик заскочить, наверняка холодильник дома пуст. У нас сейчас всяк сам по себе живет и питается отдельно.

– Что значит «всяк сам по себе»? Ты поссорилась с Витей?

Я сделала вид, что не расслышала вопроса. Светофор как раз переключился на зеленый, и, коснувшись рычага передачи, я нажала на газ. Машина устремилась вперед.

* * *

Когда мы с Люсьеной вошли в квартиру, то обнаружилось, что мои мужчины уже дома. Их возбужденные голоса доносились в прихожую из кухни. Пока гостья выбирала на обувной стойке тапочки, я заглянула к братьям, предупредить, что пришла не одна. Сразу бросилась в глаза ополовиненная бутылка водки, жухлые кожурки вареной картошки на столе, недоеденные корки, обглоданный хребет сельди и пустые стопки, захватанные нечистыми пальцами. Взглянув на улыбающихся братьев, я поняла, что они помирились.

– Выпей с нами, – радостно предложил Витя. – И скажи, с кем ты решила остаться!

– Мальчики, все разговоры потом. Я пришла не одна, а с Люсьеной! Она в прихожей. Витенька, встреть ее, пожалуйста, и развлеки, пока я стол в порядок приведу.

Витя вышел из кухни, а Артур уставился на меня туманным взглядом. Вдруг вспышка сознания озарила его глаза.

– Как ты с-сказала, Люсьена? Та самая, н-наша Люська?

– Она, Артур. Она захотела с тобой повидаться. Ты не против?

– Она, с-сука... ж-жизнь мою сломала!

– Артур! Столько лет прошло! Она тыщу раз раскаялась, что изменила тебе. Уж я-то знаю, поверь.

– П-предательство не прощают!

– Ты ее продолжаешь любить?

– Ну что ты несешь, Долли! Я ее ненавижу!

Артур плеснул себе в стопку водки и махнул ее, не закусывая. Затем, наблюдая за тем, как я вытираю стол и расставляю чистые тарелки, попросил:

– Свари-ка, Долли, мне кофе, да покрепче. Ты права, пожалуй. Взглянуть на первую свою девчонку мне не помешает.

– Переоденешься? – Я намекнула Артуру на его майку и пестреющие рябью солдатские штаны.

Он мотнул головой.

Я металась между плитой, холодильником и столом. Постелив на стол скатерть, поставила в центр вазочку с цветами, перенесенную мужиками на подоконник. Разложила старинное серебро, оставшееся от бабушки братьев, достала из холодильника бутылку вина, а оставшуюся водку перелила в графинчик.

Проветрила кухню и позвала Витю и гостью. Витя переоделся, надел свежую рубашку и галстук, и рядом с ним Люсьена в своих леопардовых заплатках смотрелась еще вульгарнее. Я заметила, что пятнистость ее наряда и полевых, рабочих брюк Артура имеют явное сходство. Кажется, это заметил и сам Артур! Он чему-то усмехнулся, однако привстал, поздоровался и снова сел. Ни один мускул не дрогнул на его лице, а ведь когда-то он ее любил! Да, такие, как он, измены не прощают! А Люсьена при виде поседевшего, нетрезвого сейчас Артура в грязной майке не смогла скрыть разочарования. В ее глазах промелькнуло превосходство, свойственное ей в девичьи годы. На миг она забыла, что сама давно уже не та.

Артур жестом показал гостье на диванчик:

– С-садись, Люсьена, поближе! Т-ты по-прежнему неотразима, как дикая кошка! Какой классный прикид!

– И ты все тот же неисправимый шутник! – Люсьена села рядом с Артуром, тщательно расправив под собой широкую юбку.

Разложили по тарелкам новую порцию картошки, уже поджаренную мной, разлили по рюмкам спиртное. Но Артур пить не стал, только приподнял рюмку, «за встречу», и поставил, едва пригубив. Понимал, что принял уже достаточно. Я оценила его волю – может держаться, когда очень захочет.

Люсьена, напротив, выпила до дна и вскоре расслабилась. Ее натура брала свое: она уже строила глазки обоим братьям. Раскраснелась от выпитого, похорошела.

Артур поглядывал на соседку все мягче, даже начал улыбаться. Затем сказал:

– А не хочешь ли, Люсьена, с нами на пикничок съездить в ближайшие выходные?