Загадки любви

Весна, однако, уже чувствовалась во всем. Дни становились длиннее и светлее, воздух – прозрачнее, и прохожие на улицах как-то разом начали одеваться ярче и разнообразнее. По службе все у меня теперь шло гладко. Мне вернули отнятые часы, и под руководством Николая Тимофеевича я форсировала свою диссертацию. Снова вечерами я засиживалась под настольной лампой, выискивая подтверждение своим открытиям в трудах классиков психологии.

Исследуя личность по признакам Эрика Берна, я могла опираться на собственный опыт. По Берну, в каждом человеке попеременно живет поучающий «родитель», наивный «ребенок» и адекватный «взрослый». Свои «родительские» функции я отыгрывала в университете на студентах, зато становилась «ребенком», поддаваясь грезам о первой любви. С Витей я заняла позицию «взрослого», принимая жизнь такой, как она есть. И чувствовала себя в этой роли комфортно.

Теперь я могла окончательно сформулировать тему диссертации – «Верность чувству «первой любви» как проявление психического комплекса внутреннего «ребенка». У меня собрано достаточно примеров, иллюстрирующих, что этот комплекс не поддается контролю сознания. Да что далеко ходить – с какой легкостью я обманулась совсем недавно при имени Артур.

Я и сейчас не вполне избавилась от своего наваждения. Поэтому испытывала вину перед Виктором за то, что не могу забыть его брата. Но в глубине души понимала, что тем самым предаю память об Артуре. «Изменяя» тому и другому, я в общем-то изменяла себе.

Однако внутренние сомнения и терзания почти не влияли на мою повседневную жизнь – жизнь протекала нормально.

Но... Но стало рассыпаться благополучие Люсьены.

Общались мы в последнее время мало, изредка перекидывались по телефону общими фразами, да несколько раз я приезжала к ней на массаж, теперь скрупулезно оплачивая ее услуги. И вот я снова приехала к ней в салон. Сегодня я собиралась раскрыть ей, что писатель Артур Палецкий на самом деле – Витя. До сих пор не выпадало подходящего случая, ведь тогда пришлось бы признаться, что в Новый год мы с Витей на пару разыграли ее.

В этот раз Люсьена вышла встречать меня к стойке администратора: прежде осанистая фигура ее показалась мне сегодня долговязым привидением в белом халате. То уже не стройность, настоящая худоба, а волосы... Они топорщились, как сухая пакля, выглядели неухоженными, хотя к внешнему виду работников в этом салоне всегда предъявлялись жесткие требования. Я разглядела и синеватые круги у ее глаз, и горестные складки, сбегающие от носа к губам.

– Что с твоими волосами? – спросила я, делая вид, что не замечаю весь ее болезненный облик. И даже пошутила: – Сожгла краской?

Люсьена взяла меня под локоть и поспешно отвела в свой кабинет. И только закрыв плотно дверь, со вздохом ответила:

– Когда я болею, волосы всегда такие непослушные и слабые, и когда несчастна – тоже.

– Ты несчастна? – повторила я удивившее в устах подруги слово. – Что случилось, Люся?

Она снова подошла к двери, закрыла ее на задвижку:

– Извини, Долька. Но я не в состоянии работать. У меня беда.

– С Киром поссорилась? – опережая ее рассказ, предположила я.

– Он бросил меня, сбежал, потому что... – Она опустила глаза. Руки Люсьены мелко дрожали от волнения, она сцепила их в замок, едва заметный стон вырвался из ее груди.

– Встретил другую девушку? – Я насмешливо посмотрела на разлучницу, испытывая меленькое удовлетворение.

Мне явно недоставало благородства в этой ситуации, видимо, я не смогла забыть, что именно Люсьена увела у меня хорошего парня Кира. Пусть в итоге это обернулось для меня плюсом, но у меня раскрылись глаза на Люсьену, от нее можно было ожидать любых гадостей. Также «порадовалась» я и за Кира. Со мной он прожил два года, а его союз с Люсьеной едва ли продержался шесть месяцев. Если дальше так пойдет, то Кир будет менять женщин как перчатки. А перчатки, между прочим, джентльмены прежде меняли несколько раз на дню.

Я ожидала подробностей, но пауза затянулась. Свои прежние отношения с мужчинами она пересказывала мне в деталях, но сейчас что-то скрывала. Только несколько раз, меняя порядок фраз, повторила:

– Если б кто-нибудь поговорил с ним, убедил вернуться. Я его совсем не упрекаю.

– Ты хочешь, чтобы я выступила посредницей? – разгадала я ее замысел.

– Ты? Конечно, Долли, ты психолог, ты могла бы... Но я еще не готова рассказать все даже тебе.

– Нет, говори все, без этого ничего не получится.

– Я понимаю, что должна быть откровенной, но пока не могу. Ладно, Долли, раздевайся и ложись на массажный стол, а я пойду руки вымою.

Люсьена сделала мне обычный массаж спины, но движения ее были так вялы, что я не почувствовала никакого эффекта. Однако я отдала ей деньги, не выказав недовольства. И так и не рассказала ей фантастическую историю превращения Артура в Витю.

Я обдумывала положение Люсьены несколько дней. Прежде она оставляла своих мужчин, а теперь сама столкнулась с предательством. Удивлялась, что Люсьена способна на серьезные чувства! Страдать и худеть от неразделенной любви!