Загадки первых русских князей

Однако еще при жизни отца Святослав управлял Новгородом^{168}. Он участвовал в заключении договора с греками на равных с другими князьями, от него в Византию ездил особый представитель, что свидетельствует о наличии у сына Игоря своей дружины, своих людей. Кроме того, в 970 году у Святослава, родившегося якобы в 942 году и дожившего, следовательно, до 28 лет, было, по меньшей мере, три взрослых сына. Если учесть, что в условиях нестабильного X века на самостоятельное княжение они могли быть определены не раньше достижения 15–16 лет, то окажется, что их отцом Святослав стал уже к 12 годам. То, что «мальчики» Святослава были взрослыми мужчинами, видно из того, что самое позднее в 969 году Святослав привел старшему из них Ярополку в жены плененную «грекиню», которая позднее родила Святополка Окаянного. Не менее зрелым «мужем» оказывается и самый «младшенький» из Святославичей — Владимир, получивший в управление Новгород. Согласно скандинавским сагам об Олаве Трюггвасоне, оказавшемся в Новгороде в начале или, самое позднее, в середине 70-х годов X века, Владимир уже был женат. Что же касается его возраста, то саги дают ему прозвище «Старый», что говорит о многом^{169}. Не менее интересно и сообщение немецкого автора XI века Титмара Мерзербургского о том, что Владимир Святой умер в глубокой старости^{170}. Получается, что не Святослав, а Владимир должен был родиться в 40-е годы X века, чтобы соответствовать всем этим характеристикам. В связи с этим нельзя не вспомнить сообщение «Летописца Переяславля Суздальского» о том, что Владимир умер в возрасте 73 лет, то есть родился он в 942 году^{171}.

В. Н. Татищев, опираясь на имевшиеся у него «Новгородский и Ростовский манускрипты», полагал, что Святослав родился в 6428 (920) году^{172}. О. М. Рапов обратил внимание на то, что в Повести временных лет по Ипатьевской летописи рождение Святослава произошло в один год со смертью царя Болгарии Симеона. Учитывая относительность дат раннего летописания, О. М. Рапов пришел к выводу, что Святослав родился не в 942, а в 927 году, когда, как известно, и умер Симеон Болгарский^{173}. Таким образом, рождение Святослава произошло в 20-е годы X века и, следовательно, в середине 40-х годов ему опекуны уже были не нужны. Правда, летописи сообщают, что при Святославе находился кормилец Асмуд, но не следует видеть в «кормильце» только некое подобие «дядьки». Кормильцы были не только наставниками, но и руководителями, советчиками, воеводами князей даже в зрелом возрасте, оставаясь при них, по существу, всю жизнь. Таким образом, Святослав не обязательно должен был быть ребенком, чтобы иметь кормильца.

Что же касается рассказа об участии малолетнего Святослава в битве с древлянами и метании им копья, то у многих народов был известен древний обычай начинать бой с того, что вождь первым бросает копье в противника. Этот знак объявления войны принадлежит к числу древнейших и весьма распространенных. В скандинавских сагах «вождь первый бросает копье в противника, тем самым посвящая этого последнего Одину и обеспечивая себе победу; такое объяснение в большинстве случаев дают нам саги. Обычай этот несомненно более древний, чем сам Один и его культ в том виде, в каком мы его знаем по сагам, Эдде и т. д. Но известен он не только у скандинавов и вообще германцев. В Древнем Риме при объявлении войны жрец-фециал, стоя на границе вражеской территории, бросал туда окровавленное копье. По Аммиану Марцеллину, вождь хионитов, северных соседей Ирана, «по обычаю своего народа и наших фециалов», начинает битву с того же самого действия. По Генриху Латвийскому, литовцы под Кукенойсом [Кокнесе] кидают копье в Двину в знак отказа от мира с немцами. Вероятно, о пережиточном обрядовом действии сообщается и в рассказе Ипатьевской летописи под 1245 г. о войне галицко-волынских князей с Польшей: дойдя до Вислы, Василько Романович «стрели… чересъ… Вислу, не могоша бо переехати си рекы понеже наводнилася бяше». Невольно напрашивается сопоставление с легендами о Карле Великом в старофранцузских хрониках, где Карл, овладев Испанией, бросает копье в море, преграждающее ему путь к дальнейшим завоеваниям, а также с весьма близким рассказом об императоре Оттоне II в Дании в 975 г. в исландской саге об Олаве, сыне Трюггви»^{174}. Отголоском этого обычая являются, вероятно, слова князя Игоря Святославича в «Слове о полку Игореве»: «Хочу копье преломить на границе поля Половецкого».