Загадки поля Куликова

Примерно в то же время, когда в Твери (или Кашине) составлялся Рогожский летописец, появляется первый вариант «Задонщины». Тот самый, который Кирилло-Белозерский список. От летописи он отличается пока еще немного. Просто написан литературно, более хвалебно в отношении к Дмитрию Ивановичу и Владимиру Андреевичу. Плюс, Ольгердовичи в качестве союзников неожиданно всплывают. Но это-то как раз нормально. Андрей Полоцкий на Русь сбежал еще года за два до этого. Возможно, что и за год. Псковская первая летопись говорит о том, что «прибеже князь Андреи Олгердович во Псковъ; и посадиша его на княжении»^{94} под 6885 годом. Потому и считается, что он пришел в 1377-м. Однако известие о Куликовской битве в этой летописи расположено под 6886, следующим годом. Впрочем, Псковская третья летопись известие о приходе Андрея оставляет под 6885 г. же, а Куликовскую битву переносит под 6888-й. А вообще псковские летописцы с датами не в ладах были, это по их произведениям видно.

А Дмитрий Брянский (на самом деле — Трубческий) перешел на сторону Дмитрия Московского как раз в декабре 1379 г., когда московское войско во главе с Владимиром Андреевичем, Андреем Полоцким и Дмитрием Волынским (Боброком) ходило на Трубческ и Стародуб. Так что эти два князя были в то время подручными Москвы, и в битве вполне могли участие принимать. Со своими дружинами. Но «Задонщина» ничего другого на самом деле и не утверждает. Там же, даже в более позднем варианте, не пишется, что среди погибших псковичи были. Только «паны литовские».

Возможно, «Задонщина» в своем Кирилло-Белозерском варианте была написана до 1460 г. Основание для этого можно увидеть в том, что содержащийся в Тверской летописи летописец княжения Тверского, как утверждает в тексте его автор, написан был по велению князя Бориса Александровича, который умер в 1461 г. А в летописи, как я уже писал, находится кусок, подобный тому, что есть в «Задонщине» (начало и конец).

Следующим рубежом, после которого появилась новая версия Куликовской битвы, стал, по всей видимости, 1480 г., знаменитое стояние на Угре (обратите внимание: опять на Угре, как и в 1409 г.). Напомню: Ивану III пришлось иметь дело с татарами Большой (Волжской) орды и литовцами. Но теперь уже можно однозначно говорить о победе русских, хотя решающего сражения и не было.

И вот после этого, похоже, на свет появляются новые произведения Куликовского цикла. Напомню: к 80-м гг. XV в. относятся самые старые листы, использованные для создания одного из дошедших до нас списков Новгородской четвертой летописи. На 1508 г. заканчиваются записи в Софийской первой. То есть первоначальные варианты этих летописей, возможно, писались и раньше. Но мы-то видим только те, которые появились после 1480 г. Так что утверждать, что Пространная летописная повесть содержалась в летописях Новгородско-Софийской группы изначально, мы основания не имеем.

А вот что они появились не раньше 1480-го — вполне. Тут и ошибки в датировке, и появление новгородской помощи, и добавление в список погибших людей, умерших в другое время. Объяснить эти ляпы можно только тем, что «распространение» Краткой повести писалось уже значительно позже самих событий, когда никаких свидетелей в помине не было. Плюс, как я уже указывал, после присоединения Новгорода к Москве. Именно после этого и летописи новгородские можно было подправить в необходимом победителям духе, и новгородцев в участники событий записать.

Да, кстати, и на Рязань «наехать». Ведь после присоединения Новгорода (1478) и Твери (1485), у москвичей оставался один соперник — Рязанское княжество. Был еще Псков, но там с 1462 г. уже сидели князья, которых направляли из Москвы. Так что опорочить единственных конкурентов, показать, что они испокон века «предатели Родины», — святое дело.

И, наконец, XVI в., его начало. Именно тогда появляется Сказание о Мамаевом побоище, фактически завершившее создание летописного мифа о Куликовской битве. Через полторы сотни лет автор Сказания начал вписывать массу подробностей, которые ему уже никто не мог рассказать. А последующие историки решили ему поверить.