Загадки римской генеалогии Рюриковичей

Как видим, данный образ точно так же относится к идее магического обеспечения плодородия. Единственное различие состоит в том, что под влиянием развития товарно-денежных отношений записанные в XIX в. предания о Белуне рисуют его уже как подателя денег, в то время как представления об изобилии-гобино, непосредственно связанные с плодами земли, отражают более архаичный пласт этих же представлений. Та же самая идея присутствовала и в описанном Гельмольдом обряде полабских славян: «Есть у славян удивительное заблуждение. А именно: во время пиров и возлияний они пускают вкруговую жертвенную чашу, произнося при этом, не скажу благословения, а скорее заклинания от имени богов, а именно, доброго бога и злого, считая, что все преуспеяния добрым, а все несчастья злым богом направляются. Поэтому злого бога они на своем языке называют дьяволом, или Чернобогом, то есть черным богом»^{126}. Кто же у полабских славян был антагонистом зловещего Чернобога? Логично предположить, что им должен был быть Белый бог. С учетом того, что у лужицких сербов одна из гор называлась Чернобог, а расположенная поблизости — Белбог и об этих горах помнили как о местах языческого богослужения, это предположение превращается в уверенность.

Помимо этого известны урочище Белые Боги, расположенное на дороге из Москвы в Троицу, Бялобоже и Бялобожница в Польше^{127}, Белая Гора неподалеку от столицы Чехии. О былой значимости данного образа у западных славян, а именно в Польском Поморье говорит то, что, когда в 1208 г. был основан монастырь в Белбоге (Belbuc), последний был переименован в «город св. Петра»^{128}. В Минеи 1097 г. имеется запись: «…_ги помози рабоу свомоу михаилъ а мiрьскы бе(л) ына…»^{129} То, что и на Руси в данном случае в качестве эквивалента языческому выбрали христианское имя «архистратига небесных сил», обладавшего солярными чертами, говорит об исходной значимости образа с корнем бел-. Все эти факты свидетельствуют, что имя Белун генетически восходит к образу Белбога и первоначально предполагало наличие у его носителя соответствующих черт, присущих данному божеству. В этой связи весьма интересно, что хоть княжеские дворы находились в Польском Поморье в каждом городе по всей стране, собственным городом поморского князя был Белград на Персанте^{130}, название которого указывает на связь земного правителя с Белбогом. Одноименный город в Сербии, более того, до сих пор является столицей этой страны. Все это вновь показывает существование связанных с носителем высшей власти мифологических представлений общих как для Руси и тех южнославянских земель, где была зафиксирована «славяноготская» легенда, так и для Польского Поморья.

В отличие от римской генеалогии Рюриковичей род балканских правителей велся не от Августа, а просто от знатной римской семьи, однако это различие легко объясняется различными амбициями представителей южнославянской знати и могущественных государей всея Руси. Однако подобная скромность присутствует лишь в летописи попа Дуклянина. Когда в данном регионе утвердилась династия Неманичей, то о ее основателе Стефане Немане в сербской литературе возникла легенда, что он «бысть великыи жоупань от племена благочьстиваго и корене ветьв, превънук Константине сестры великаго Константина, от племена Рашькаго господьства и съродьства Августа кесаря»^{131}. Как видим, на Балканах присутствуют не только основные компоненты римской генеалогии Рюриковичей, но даже и род правителей Рашки связывался с тем же самым римским императором, к которому возводили его и московские государи.