Загадки римской генеалогии Рюриковичей

Следы ранних контактов отразились и в имени другого вандальского вождя. При описании событий 169–170 гг. н.э. Дион Кассий упоминает асдингов, одну из частей племени вандалов: «Асдинги, которыми предводительствовали Раус (Рабе, Raus в английском переводе) и Рапт, пришли в Дакию в надежде там поселиться и получить за союз деньги и область»^{208}. Имя первого вождя вандалов весьма точно совпадает с топонимикой бывшей Югославии, которую мы рассмотрели выше в связи с переселением части рутиклеев-русичей вместе с готами от берегов Балтики на берега Адриатики. Мысль о том, что один из первых королей вандалов, известный нам по письменным источникам, если и не был русом, то мог как-то с ними быть связан, на первый взгляд может показаться невероятной. Однако она окажется не столь необычной, если мы обратимся к типологически схожему примеру готов, один из двух королевских родов которых носил название Балты. Даже если предположение X. Вольфрама о том, «что Балты были именно балтами»^{209} и выглядит достаточно смелым, однако данный факт явно показывает наличие каких-то балто-готских контактов на уровне правящих династий. Равным образом и имя бургундского короля Гунтера-Гуннара указывает не на его гуннское происхождение в буквальном смысле, а лишь на наличие контактов между обоими племенами. Таким образом, имена предводителей варварских племен в эпоху Великого переселения народов отражали различные межплеменные связи, и в этом контексте в существовании русско-вандальских контактов нет ничего необычного.

Следует также отметить что, по мнению ряда археологов, вандалам соответствует часть пшеворскои культуры, непосредственно граничившей с оксывской. Саму пшеворскую культуру многие специалисты считают полиэтничной, отмечая в ней славянские, германские и, возможно, кельтские элементы. Г.И. Диснер указывает, что первоначально вандалы жили в Норвегии и Северной Ютландии, причем к числу мест их обитания во II в. до н.э. он относит область Вендсюссель, отмечая, что мыс Скаген ранее назывался Вандильскаги^{210}. Однако вендами, как уже отмечалось ранее, германцы называли славян. Из Ютландии вандалы через земли современной Германии впоследствии продвинулись на территорию современной Польши, а затем устремились к границам Римской империи. Однако на одной из ранних стадий данного маршрута вандалы попали в поле зрения одного античного автора, и его свидетельство, которое будет рассмотрено нами в следующей главе, при сопоставлении с другими известными нам фактами вновь говорит в пользу наличия весьма ранних контактов какой-то части русов с вандалами.

Глава 8. ВАРНЫ И АНГЛЫ, ИЛИ ЕЩЕ ОДИН АСПЕКТ РУССКО-ВАНДАЛЬСКИХ СВЯЗЕЙ

Около 77 г. н.э. античный энциклопедист Плиний Старший оставил следующее описание варварских племен: «Германские племена распадаются на пять групп: 1) вандилиев, часть которых составляют бургундионы, варины, харины, гутоны…»^{211} Согласно данному утверждению в племенной союз вандалов какое-то время входило племя гутонов, название которых отождествляется рядом исследователей с готами. Однако наибольший интерес вызывает даже не это обстоятельство, а то, что в составе данного племенного союза этот автор называет еще и племя варинов или, как их впоследствии называли, варнов.

Помимо Плиния Старшего это племя было известно и другим античным писателям. В науке уже высказывалось предположение, что фародины, которых Птолемей упоминал между саксами, с одной стороны, и сидинами и рутиклеями в окрестностях Одера, с другой стороны, являются искаженным названием варинов. Кроме того, в своем описании Германии 98 г. н.э. Тацит отметил: «Обитающие за ними (лангобардами. — М. С.) ревдинги, и авионы, и англии, и варины, и эвдосы, и свардоны, и нуитоны защищены реками и лесами. Сами по себе ничем не примечательные, они все вместе поклоняются матери-земле Нерте, считая, что она вмешивается в дела человеческие и навещает их племена. Есть на острове среди Океана священная роща, и в ней предназначенная для этой богини и скрытая под покровом из тканей повозка; касаться ее разрешено только жрецу. Ощутив, что богиня прибыла и находится у себя в святилище, он с величайшей почтительностью сопровождает её, влекомую впряженными в повозку коровами. Тогда наступают дни всеобщего ликования, празднично убираются местности, которые она удостоила своим прибытием и пребыванием. В эти дни они не затевают походов, не берут в руки оружия; все изделия из железа у них на запоре; тогда им ведомы только мир и покой, только тогда они им по душе, и так продолжается, пока тот же жрец не возвратит в капище насытившуюся общением с родом людским богиню. После этого и повозка, и покров, и, если угодно поверить, само божество очищаются омовением в уединенном и укрытом ото всех озере. Выполняют это рабы, которых тотчас поглощает то же самое озеро. Отсюда — исполненный тайны ужас и благоговейный трепет пред тем, что неведомо и что могут увидеть лишь те, кто обречен смерти»^{212}.