Загадки римской генеалогии Рюриковичей

Подводя итог вышесказанному, следует отметить, что автор «Сказания о князьях владимирских» или лежащего в его основе первоисточника был безусловно высокообразованным человеком своего времени. Он знал не только отечественное летописание, но и новгородскую традицию, не только историю античности, но был знаком с польско-прусско-литовской традицией, равно как и с географией этого региона. Имеющееся состояние источников не позволяет с абсолютной уверенностью определить автора «Сказания». Мы не знаем, насколько суровым или мягким был режим заточения Спиридона-Саввы в Литве и имел ли он там возможность ознакомиться с местной устной или письменной традицией. Д. Герасимов «был послом при королях шведском и датском и великом магистре прусском», а в 1525 г. был отправлен послом в Рим. Теоретически нельзя исключить, что на Руси каким-то иным способом могли узнать рассмотренную польско-прусско-литовскую традицию. В данном случае вопрос о личности автора «Сказания» не играет принципиального значения. Гораздо важнее то, что нам понятны причины, побудившие написать это сочинение, а также известно происхождение большинства упомянутых в нем сюжетов. Очевидно, что «Сказание о князьях владимирских» было призвано возвеличить происхождение Рюриковичей, представив их наследниками величия римских императоров. Подчеркивание связей именно с Римом было обусловлено как придуманными еще раньше римскими родословными польских и литовских князей, выступавшими соперниками Москвы на международной арене, так и браком Ивана III с византийской принцессой Зоей Палеолог. Соответственно мы вправе рассматривать «Сказание» как памятник общественно-политической мысли Московской Руси рубежа XV–XVI веков, который не содержит никакой достоверной информации о действительном происхождении Рюрика и варяжской Руси. На этом можно было бы поставить точку, если бы не одно «но». И это «но» заключается в том, что ряд фактов, притом гораздо более ранних и совершенно независимых от «Сказания» и его источников, указывают на существование каких-то русов примерно в том же регионе, что и рассмотренный нами текст.

Глава 2. РУСЫ НА ТЕРРИТОРИИ ПРУССИИ И ПОЛЬШИ

Собственно прусская традиция в чистом виде до нашего времени не дошла: как уже отмечалось выше, коренное население Пруссии, принадлежавшее к балтской семье индоевропейских языков, было практически полностью истребленно или германизировано немецкими крестоносцами. Несмотря на это следы пребывания русов на данной территории встречаются как в сочинениях иностранных авторов, так и в топонимике. Так, например, немецкий автор XI в. Адам Бременский, перечисляя острова Балтийского моря, констатировал: «Третий остров зовется Земландией, и расположен по соседству с русами и поляками; населяют его сембы или пруссы, люди весьма доброжелательные…»^{20} Наиболее вероятная локализация этого острова — полуостров Самбия, ошибочно принятая немецким хронистом за остров. Соседство пруссов с поляками понятно, но с Древнерусским государством это балтское племя непосредственно не граничило. Следовательно, речь в этом фрагменте у Адама Бременского идет не о киевских русах, которых он также знал, а о какой-то другой группе русов, находившихся в непосредственной близости от пруссов и поляков на побережье Балтийского моря. Весьма показательно, что именно на полуострове Самбия нам встречается топоним Раушен (нем. Rauschen, польск. Ruszowice, Ruskowo (Русково), лит. Raušiai, переименованный в 1946 г. в Светлогорск), который расположен на северной оконечности Самбийского полуострова в 40 км от современного Калининграда. Первое упоминание о нем относится к 1258 г. в форме Рузе-Мотер или Рауше-мотер^{21}. Что касается второй половины данного названия, оно понимается то как «погребное место» и соответственно весь топоним как «край погребов», то как «земля (край)» и соответственно «Земля Руси». С учетом свидетельства Адама Бременского второй вариант понимания этого названия является более вероятным. Возможно, какие-то сведения об этом дошли и до английского писателя XIII в. Роджера Бэкона, который в своем сочинении следующим образом описывает Восточную Европу: «А с севера этой провинции находится великая Руссия, которая точно так же от Польши, с одной стороны, простирается до Танаиса; но в большей своей части она граничит на западе с Левковией (Литвой. — М.С.)… И эти земли, а именно Эстонию, Ливонию, Семи-Галлию, Куронию, обнимает упомянутая Левковия, а вокруг нее с обеих сторон упомянутого моря расположена великая Руссия, а граничит она в южной части с Пруссией и Польшей. Польша же лежит к югу от Пруссии…»^{22} Как видим, Бэкону также известна Киевская Русь, лежащая к востоку от Литвы и Польши. Однако при этом он утверждает, что великая Руссия располагается на Балтийском море по обеим сторонам Литвы, причем в западной своей части она граничит с Пруссией и Польшей.