Судьбоносные события разыгрывались на Ладоге и в последующие времена. Утраченная Иоакимовская летопись, известная только в пересказе Василия Никитича Татищева (1686 – 1750), рассказывает о новгородских князьях, правивших в Дорюрикову эпоху. Их имена – Вандал, Избор, Столпосвят, Владимир (не путать с Владимиром Святым!), Буривой. По сообщению летописца, последний правил на обширной северной территории, именуемой Биармией (от этого слова происходит современное название Пермь). Столь огромные владения он приобрел в результате кровопролитной войны с варягами, которую развязал на свою голову. В конечном счете варяги взяли реванш, наголову разгромили Буривого, принудили его к постыдному бегству, а Новгород обложили тяжелой данью. Отголоски этой войны и ее последствия нашли свое отражение уже на страницах Несторовой «Повести временных лет», где рассказывается о последующем изгнании варягов «за море».
Любопытно и загадочно сообщение о столице Биармии, куда бежал Буривой. Она носит то же название, что и вся страна, и располагалась на острове, в неприступной крепости. Что это за остров, в каком море или озере он находится, какие следы далекого и великого прошлого сохранились там по сей день – можно лишь догадываться. Татищев считал, что упомянутым местом, где скрывался Буривой, можно считать остров между двумя рукавами реки Вуокса, впадающей в Ладожское озеро: здесь, согласно летописям, еще в конце XIII века построена русская крепость Корела, переименованная захватившими ее впоследствии шведами в Кексгольм, которые переиначили таким образом карело-финский топоним Кеккисаари, что переводится как Кукушкин остров. Сейчас это город Приозёрск в Ленинградской области, где и поныне возвышается древняя крепость (рис. 24).
Место сие уникально по всем параметрам – не только историческим, но и геофизическим. Дело в том, что когда-то именно здесь находился сток воды из Ладожского озера в Балтийское море. Затем в результате геологического катаклизма произошло поднятие суши и вода Ладоги оказалась на непродолжительное время запертой. Вскоре она нашла выход, пробив русло и хлынув в Балтику в виде новообразованной реки Невы, коей раньше не было и в помине. Обо всем этом красноречиво свидетельствуют некоторые участки суши в районе нынешнего устья отрезанной от Балтики реки Вуоксы. Поднявшееся дно Ладоги, ставшее берегом, предстает перед глазами в виде идеально отшлифованных скальных пород, по форме напоминающих панцирь гигантской черепахи или окаменевшего кита (рис. 25).
Сакральный участок ладожского побережья испокон веков привлекал людей. По сообщению ряда позднейших летописей, именно здесь родился князь Рюрик (рис. 26), родоначальник первой царской династии на Руси. Более того, согласно устным новгородским преданиям, записанным этнографом-самоучкой Александром Яковлевичем Артыновым (1813 – 1896), именно на острове в Ладожском озере заложил Рюрик и свою первую столицу. Так что к девяти российским столицам, перечисленным в предыдущей главе, можно добавить еще одну – десятую. Судя по всему, первоначально Рюрик никаким князем вовсе и не был. В 70-е годы XIX века известный фольклорист Елпидифор Васильевич Барсов (1836 – 1917) записал от не менее известного онежского сказителя Василия Петровича Щеголенка (1805 – 1886) устное предание о Рюрике, которое сильно отличается от версии «призвания варягов», изложенной в Несторовой «Повести временных лет». Вот это фольклорное свидетельство слово в слово:
«В старину князьки местами жили. Кто где расширился и овладел местом, тут и жил. И приехал Юрик-новосел из северной стороны, из дальней Украины[67]
, и распоселился жить в Ладоге. Но тут ему место не по люби, и приезжает он в Новгород Великий, и не с голыми рукама, и в союз вступает. И живет он день ко дню, и неделя ко неделе, и год ко году – и залюбили его новгородцы, что человек он веселого нраву и хорошего разуму и повышает себя житьем-богатством, а тут и побаиваться стали. Вот зазвонили на суём – в колокол – и выступает этот Юрик-новосел:– Что, – говорит, – честное обчество, возьмите меня в совет к себе, и будь я над вами как домовой хозяин. Только можете ли вы за наряд платить мне половину белочьяго хвоста?
Сметили и погадали граждане новгородцы и сказали:
– Можем, и платить будем половину белочьяго хвоста. И мало-помалу уплатили они, и им не в обиду это. Вот опять зазвенел колокол, и на сходе собрались, и говорит Юрик:
– А что, честное обчество новгородцы, можете ли вы платить мне и весь белочий хвост?
Подумали-погадали и опять сказали:
– Можем. И платить стали. Прошло немного, опять в совет собрались: