Читаем Загадки старинных кладов полностью

Что можно добавить в заключение? Приблизительно три года назад двое ульяновцев на берегу одного из волжских плесов нашли глиняную кринку с медными монетами — предположительно Екатерининских времен. Переложили они наеденное добро в рыбацкое ведерко и привезли в гараж одного из них. Потом монеты раздавались всем желающим. Когда слухи дошли до меня, я приехал и попросил показать находку, хозяин гаража сказал:

— Эх, все разобрали, теперь ни одной монеты не осталось.

Так у нас порой относятся к кладам. Знали бы эти рыбачки, что каждая такая монетка оценивается по каталогу от 100 до 570 долларов, удар бы обоих хватил. Описанный случай еще раз подтверждает: клады в земле Средней Волги есть — их надо просто искать.

Вот таковы советы и пожелания следующим поколениям известного "верхушечника" Леонида Серебрякова.

Кто такие "верхушечники"? Кладоискатели, как и представители иных профессий, тоже делятся на несколько профессиональных "каст". Среди них нет каст высшего или низшего порядка, как в Индии, но есть очень четкие различия по направленности объектов, которые их интересуют. Сейчас я об этом расскажу максимально подробно и наглядно.

1. "Верхушечники". Самая массовая часть поисковиков, самая узнаваемая. Это они бродят по полям и огородам с металлодетекторами и миноискателями. Основные интересы их сосредоточены в верхних 20 см почвы. И, строго говоря, они ищут вовсе не клады, а случайно обороненные предметы. Да, среди них иногда встречаются и ценные вещички, но все же надо отдавать себе отчет в том, что из ста обнаруженных в земле предметов какой-то реальной стоимостью будет обладать лишь один из них. Но только один предмет из тысячи позволит вам хоть что-то заработать. Все остальные будут предметами не столь романтичными. Пробки от водочных и пивных бутылок, осколки снарядов, гильзы, гвозди, взрыватели от гранат, ржавые гайки и прочий техногенный мусор будет сопровождать вас в поисках буквально повсюду. Но зато "верхушечник" всегда бодр, энергичен и подвижен. Он массу времени проводит на свежем воздухе и не имеет отвисшего живота, поскольку только и делает, что нагибается и приседает за очередной находкой.

2. "Чердачники". Их вы увидите не так часто, как "верхушечников". Вернее, вы их никогда не увидите. "Чердачник" действует в основном в крупных городах. Ему интересно, что спрятано на чердаках старых или сносимых жилых зданий. Но не только пыльные чердаки интересуют этих истинных кладоискателей. Они с не меньшим энтузиазмом простукивают стены, взламывают полы и деревянные рамы, а также проверяют подвалы на предмет обнаружения там всевозможных городских захоронений. Технику и оснащение они имеют соответствующую, никак не выделяющую "чердачника" из толпы горожан.

3. "Бугровщик". Данная категория искателей приключений наиболее близка древнему понятию "грабитель могил". Их бизнес связан с раскопкой курганов и прочих древних захоронений.

4. "Оружейник". "Черный следопыт" — второе название данной малопочтенной профессии. Работа у них специфическая я, надо честно сказать, крайне опасная. Ищут они по местам боев уцелевшее оружие и боеприпасы. Сами понимаете, куда потом идет ими найденное "добро". Поэтому именно "оружейников" особенно не любят правоохранительные органы, именно поэтому они за ними гоняются каждый поисковый сезон. Но их действия очень напоминают ловлю тараканов. Только одних переловили, как с другой стороны еще сотня вылезает. И нет им числа. Есть более продвинутая часть "оружейников", которая промышляет поиском и извлечением старых (времен Второй мировой войны) образцов военной и гражданской автотехники. У них работа, конечно, интереснее и более полезная для общества. Но и здесь, поскольку деятельность такого рода вызывает у многих властных структур либо опасение, либо элементарную зависть, они имеют массу проблем юридического и правового порядка.

5. "Труполовы". Задачи они себе ставят конкретные и прозаические. Одни отыскивают наших погибших солдат и захоранивают их за "бесплатно". А другие ищут исключительно останки погибших немцев и продают их родственникам в Германии.

6. Историки. Эта категория поисковиков более всего интересуется розыском кладов и материальных остатков от всевозможных широко известных исторических событий. Именно эта славная когорта установила, что на так называемом Куликовом поле никогда не происходила Куликовская битва. Где случилось это славное историческое событие, сказать пока не можем, но только не там, где выстроен памятник. И вообще работа (хобби) у "историков" наиболее интересная и многогранная. Вот только надо иметь в виду, что стоимость таких увлечений очень и очень высока. Наиболее дешевая часть связана с работами в архивах и библиотеках. И зачастую в поисках объединяются несколько человек, желающих осуществить какой-либо поисковый проект. Одни дают деньги, другие — транспорт, третьи помогают аппаратурой, а четвертые отыскивают необходимую информацию.

Перейти на страницу:

Все книги серии Великие тайны истории

В поисках сокровищ Бонапарта. Русские клады французского императора
В поисках сокровищ Бонапарта. Русские клады французского императора

Новая книга известного кладоискателя А. Косарева, написанная в соавторстве с Е. Сотсковым, захватывает не только сюжетом, но и масштабом интриги. Цена сокровищ, награбленных и спрятанных Бонапартом при бегстве из России, огромна во всех отношениях. Музейное дело в начале XIX в. только зарождалось, и мы даже не знаем, какие шедевры православного искусства оказались в числе трофеев «Великой армии» Наполеона. Достаточно сказать, что среди них были церковные драгоценности и реликвии главных соборов Московского Кремля, десятков древних монастырей…Поиски этих сокровищ продолжаются уже второй век, и вполне возможно, что найдет их в глуши смоленских лесов или белорусских болот вовсе не опытный кладоискатель, не историк, а один из тех, кто прочитает эту книгу — путеводитель к тайне.

Александр Григорьевич Косарев , Евгений Васильевич Сотсков

История / Образование и наука
ТАСС уполномочен… промолчать
ТАСС уполномочен… промолчать

«Спасите наши души! Мы бредим от удушья. Спасите наши души, спешите к нам!..» Страшный в своей пронзительной силе поэтический образ из стихотворения В. Высоцкого лучше всяких описаний выражает суть сенсационной книги, которую вы держите в руках. Это повествования о советских людях, которые задыхались в гибнущих подлодках, в разрушенных землетрясениями городах, горели заживо среди обломков разбившихся самолетов, сознавая, что их гибель останется не известной миру. Потому что вся информация о таких катастрофах, – а их было немало, – тут же получала гриф «Совершенно секретно», дабы не нарушать идиллическую картину образцового социалистического общества. О разрушительных американских торнадо советские СМИ сообщали гораздо больше, чем об Ашхабадском землетрясении 1948 года, которое уничтожило многонаселенный город. Что уж говорить о катастрофических событиях на военных кораблях и подводных лодках, на ракетных полигонах! Сейчас кажется странной эта политика умолчания, ведь самоотверженность и героизм, проявленные во время катастроф, и были достойны стать примером верности самым высоким идеалам человеческих отношений. И потому столь нужны книги, которые приподнимают завесу тайны не только над землетрясениями в Ашхабаде или Спитаке, трагедией «Челюскина» или гибелью подлодки «Комсомолец», но и над теми событиями, что остались не вполне понятны даже их участникам…

Николай Николаевич Николаев

История / Образование и наука

Похожие книги

Происхождение эволюции. Идея естественного отбора до и после Дарвина
Происхождение эволюции. Идея естественного отбора до и после Дарвина

Теория эволюции путем естественного отбора вовсе не возникла из ничего и сразу в окончательном виде в голове у Чарльза Дарвина. Идея эволюции в разных своих версиях высказывалась начиная с Античности, и даже процесс естественного отбора, ключевой вклад Дарвина в объяснение происхождения видов, был смутно угадан несколькими предшественниками и современниками великого британца. Один же из этих современников, Альфред Рассел Уоллес, увидел его ничуть не менее ясно, чем сам Дарвин. С тех пор работа над пониманием механизмов эволюции тоже не останавливалась ни на минуту — об этом позаботились многие поколения генетиков и молекулярных биологов.Но яблоки не перестали падать с деревьев, когда Эйнштейн усовершенствовал теорию Ньютона, а живые существа не перестанут эволюционировать, когда кто-то усовершенствует теорию Дарвина (что — внимание, спойлер! — уже произошло). Таким образом, эта книга на самом деле посвящена не происхождению эволюции, но истории наших представлений об эволюции, однако подобное название книги не было бы настолько броским.Ничто из этого ни в коей мере не умаляет заслуги самого Дарвина в объяснении того, как эволюция воздействует на отдельные особи и целые виды. Впервые ознакомившись с этой теорией, сам «бульдог Дарвина» Томас Генри Гексли воскликнул: «Насколько же глупо было не додуматься до этого!» Но задним умом крепок каждый, а стать первым, кто четко сформулирует лежащую, казалось бы, на поверхности мысль, — очень непростая задача. Другое достижение Дарвина состоит в том, что он, в отличие от того же Уоллеса, сумел представить теорию эволюции в виде, доступном для понимания простым смертным. Он, несомненно, заслуживает своей славы первооткрывателя эволюции путем естественного отбора, но мы надеемся, что, прочитав эту книгу, вы согласитесь, что его вклад лишь звено длинной цепи, уходящей одним концом в седую древность и продолжающей коваться и в наше время.Само научное понимание эволюции продолжает эволюционировать по мере того, как мы вступаем в третье десятилетие XXI в. Дарвин и Уоллес были правы относительно роли естественного отбора, но гибкость, связанная с эпигенетическим регулированием экспрессии генов, дает сложным организмам своего рода пространство для маневра на случай катастрофы.

Джон Гриббин , Мэри Гриббин

Зарубежная образовательная литература, зарубежная прикладная, научно-популярная литература / Научно-популярная литература / Образование и наука
Вторжение жизни. Теория как тайная автобиография
Вторжение жизни. Теория как тайная автобиография

Если к классическому габитусу философа традиционно принадлежала сдержанность в демонстрации собственной частной сферы, то в XX веке отношение философов и вообще теоретиков к взаимосвязи публичного и приватного, к своей частной жизни, к жанру автобиографии стало более осмысленным и разнообразным. Данная книга показывает это разнообразие на примере 25 видных теоретиков XX века и исследует не столько соотношение теории с частным существованием каждого из авторов, сколько ее взаимодействие с их представлениями об автобиографии. В книге предложен интересный подход к интеллектуальной истории XX века, который будет полезен и специалисту, и студенту, и просто любознательному читателю.

Венсан Кауфманн , Дитер Томэ , Ульрих Шмид

Зарубежная образовательная литература, зарубежная прикладная, научно-популярная литература / Языкознание / Образование и наука