Загадки судьбы

Наконец к парадной дома подъехала небольшая карета на полозьях с кожаным верхом. Из нее вышел Франц Витольдович, в руке он сжимал саквояж. Он снял теплое пальто, енотовую шапку, прислуга проводила его на второй этаж, в комнату, где находился раненый Воронов.

Франц Витольдович вошел в комнату, быстро окинул пострадавшего и присутствующего цепким взглядом.

— Альберт Вениаминович, велите прислуге уйти. Мне надо осмотреть пациента. Да и, пожалуйста, расскажите о том, что случилось…

Горничная поклонилась и с радостью удалилась, ее уже мутило от вида крови.

— Мы дрались на дуэли… Я ранил своего друга, — коротко, запинаясь, пояснил Гварди.

— Так, так… Горничная перевязывала… — догадался доктор.

Он быстро разрезал самодельные бинты скальпелем и начал внимательно осматривать рану.

— Пуля застряла в кости, ее надо удалить, иначе ваш друг истечет кровью и умрет. Вы же, любезный Альберт Вениаминович, направитесь на Кавказ.

— Да, гоняться за абреками по горам, — закончил фразу Гварди. — Неужели все так безнадежно?

— Думаю, что — нет. Прикажите горничной принести таз горячей и холодной воды, водки для обезболивания и полотенец побольше. Плохо, что он потерял много крови…

Франц Витольдович открыл саквояж и начал раскладывать на столе инструменты. От их вида у Альберта по спине пробежал холодок, под «ложечкой» неприятно засосало.

— Вы готовы мне ассистировать? — поинтересовался доктор.

— Все, что угодно!

— Вот и прекрасно… Помнится мне, в прошлом году вы тоже кого-то подстрелили, дорогой поручик…

Альберт замялся.

— Да, но слава Богу, рана оказалась пустяковой.

Вошла горничная и лакей. Девушка держала таз с водой, лакей же — полотенца и штоф водки.

— Прекрасно. Поставьте все на стол, — приказал Франц Витольдович. — И проследите, чтобы нас никто не беспокоил.

* * *

Корнет доставил письмо адресату, как и обещал Воронову. Было около девяти часов утра, когда он передал конверт лакею Бироевых.

Соня уже проснулась и сидела перед зеркалом в пеньюаре, Марфуша причесывала ей волосы.

В дверь постучали: лакей передал письмо Марфуше.

— Барышня, вам…

Соня сразу же определила почерк Сергея и быстро распечатала послание.

«Дорогая кузина! Да что там скрывать: любимая Сонечка!

Завтра утром я намерен стреляться со своим однополчанином поручиком Гварди. Не буду утомлять вас подробностями нашей ссоры, хочу сказать лишь одно: Я ЛЮБЛЮ ВАС!!!

Если вы читаете это письмо, то, скорее всего, я ранен или убит… Прощайте навсегда!

Сергей Воронов

».

Соня бледнела по мере прочтения письма, и, когда она достигла роковой последней строки, перед ее глазами все поплыло. Она вскрикнула и повалилась прямо на туалетный столик, потеряв сознание.

Марфуша испугалась до смерти. Она выскочила в коридор и со всех ног бросилась в комнату барыни.

— Барыня!!! Софья Николаевна помирает!!! — кричала горничная, не помня себя от страха.

Из комнаты выскочил Николай Дмитриевич:

— Что ты орешь, Марфуша, как чумная?! — возмутился он.

— Барин!!! Ваша дочь помирает!!! Упала и не дышит!

— Что???

Бироев бросился в комнату дочери. На крик горничной уже спешила Агриппина Леонидовна.

Николай Дмитриевич застал Соню еще в бессознательном состоянии, она так и лежала, опершись на туалетный столик. Он подхватил ее и положил на кровать. Тут подоспела Агриппина Леонидовна и приказала Марфуше принести нюхательную соль.

Она распустила шнуровку на платье дочери, чтобы ей стало легче дышать. Бироев прильнул к груди Сонечки.

— Дышит. Надо послать за доктором. Думаю, это обморок.

Прибежала Марфуша с нюхательной солью и тотчас сунула ее под нос Сонечки.

Девушка постепенно приходила в себя. Когда она открыла глаза, то увидела склонившихся над ней маменьку с папенькой.

— Соня, девочка моя! — расчувствовался Бироев. — Как ты нас напугала! Что тебя так расстроило?

— Николай Дмитриевич, позвольте… — робко произнесла Марфуша.

Бироев обернулся и посмотрел на горничную.

— Говори!

— Софья Николаевна получила письмо.

Послание Сергея валялось на полу около туалетного столика. В пылу происходящего никто не обратил на него внимания. Горничная подобрала его и протянула Бироеву. Тот быстро прочел письмо.

— Агриппина Дмитриевна! Душа моя… — Николай Дмитриевич не выдержал и разрыдался, как ребенок.

Барыня не на шутку испугалась, выхватила письмо у мужа, бегло прочитала и тоже зарыдала в голос.

Марфуша, глядя на душераздирающую картину, также всплакнула, правда, не понимая еще, в чем, собственно, дело.

* * *

Бироев велел заложить карету и направился в полк Воронова. Но, увы, он мог только выяснить, что рано утром его двоюродный племянник должен был стреляться с Альбертом Гварди.

Бироев пришел в ужас: ведь Альберт Вениаминович посещал их дом и даже нравился Сонечке! Он узнал, что дом Гварди находится на Басманной, и тотчас направился по указанному адресу.