Загадки Тянь-Шаня

Как только добыча была замечена, они отходили в сторону от реки и готовили свои снасти. Затем, укрываясь за густыми кустами, а если их не было, то ползком подбираясь к берегу, осторожно выставляли удилище с приманкой, подвешенной на крючке. Перед тем, как опустить приманку, проводили ею в воздухе над водой, чтобы привлечь внимание рыбы к насекомому. Затем бросали приманку на воду и пускали ее плыть по течению.

Если все было хорошо выполнено, а рыба оказывалась голодной, она сама выпрыгивала из воды и ловила приманку в воздухе или же мгновенно хватала ее, как только приманка касалась воды. Эта своеобразная охота за форелью была настолько увлекательна, что наши альпинисты еще в Пржевальске просили Летавета сделать дневку на реке Тургень-ак-су.

К утру радиостанция еще не прибыла, и дневка в связи с этим была продлена. Кроме начальника по альпинистской части Гутмана, никто не выразил своего недовольства вынужденной задержкой.

В середине дня по едва заметной тропинке, вдоль русла ручья, спустился с гор всадник. Это был старый киргиз с темным от загара, сморщенным лицом, белыми усами и узкой бородкой. Его старческий облик украшали живые, яркие глаза, которыми он мгновенно охватил весь лагерь экспедиции. Он сидел на лошади, навьюченной огромными тюками с кочевым скарбом. Его спокойная и гордая посадка изобличала опытного наездника, добрую половину жизни проведшего в седле.

Летавет с помощью Дюшембая разговорился с ним и выяснил, что старик едет с далекой летовки в свое селение, чтобы отвезти домой часть вещей и доставить на летовку муку, соль, спички и охотничьи припасы. Сын у него охотник и пастух, так же как и он сам. Узнав о составе и научной цели экспедиции, старик, не слезая с лошади, подолгу простаивал у наших палаток, интересовался назначением лыж, ледорубов и других незнакомых ему предметов.

Видимо, он не спешил и после нескольких месяцев, проведенных в высокогорье, отводил душу в беседе с новыми людьми. Мы вскоре привыкли к старику, занимались своими делами, предоставив ему удовлетворять свою любознательность.

Вдруг облака едкого дыма заполнили поляну. Костер был в стороне, и в поисках источника дыма все обернулись к старику, стоявшему с наветренной стороны и разглядывавшему вьючные чемоданы и седла.

- Братцы, пожар! Старик загорелся.

Действительно один из больших вьюков старика дымил, как паровоз. Из прогоревшего мешка сыпались искры и вырывались язычки пламени. Альпинисты по пожарной тревоге бросились за водой. Старик, обернувшийся на крики, соскочил, наконец, с коня. Совместными усилиями и десятком котелков с водой пожар был потушен.

Оказалось, что, не имея спичек, старик три дня везет с собою огонь в виде нескольких тлеющих углей от одного костра к другому. Поднявшийся ветерок раздул огонь немного преждевременно.

Старик вынул из обгоревшего вьюка жестянку с потушенными углями и хотел возобновить их запас из костра экспедиции. Мы с трудом уговорили его взять у нас вместо углей коробку спичек. Проводив гостя, мы долго еще вспоминали подробности этого "пожара".

К вечеру приехал радист со своей радиостанцией. Теперь больше ничто не задерживало движение экспедиции, и утром 22 августа началась деятельная подготовка к выходу каравана. Учтя опыт экспедиции 1937 г., все вьюки были уложены еще в Пржевальске, спарены по весу и предназначены для определенных лошадей. Удобнее всего были чемоданы и вьючные ящики, приспособленные для специальных вьючных седел. К сожалению, весь груз не удалось поместить в такую упаковку и более десятка лошадей вьючились разнокалиберными ящиками, тюками и мешками с овсом.

Для удобства и ускорения погрузки парные вьюки обычно не разъединялись. Подводили оседланную лошадь, затем четверо альпинистов поднимали весь вьюк, заносили его над лошадью со стороны крупа и плавно опускали на седло, потом обвязывали вьюк веревкой.

Из 45 лошадей каравана случайно попалась одна лошадь, совершенно не приученная к вьюку. Седло она терпела, но от вьюка старалась немедленно избавиться. Если ей сразу не удавалось от него освободиться, она смирялась и работала вместе с остальными. На вьючку этой лошади, как всегда, обратили особое внимание; Летавет и Чайбеков держали ее с двух сторон под уздцы закрывали ей глаза, а четверо альпинистов подняли вьюк и осторожно занесли его над лошадью. Как только вьюк коснулся седла, лошадь взметнулась на дыбы, разбросав в стороны всех альпинистов. Летавет и Асан Чайбеков, получив сильный толчок, покатились по лугу, Асан попал на открытое место, а Летавет - в самую гущу навьюченных лошадей.

Гутман бросился за ним и задержал его под третьей лошадью.

На голове у Летавета была кровь, но серьезных повреждений он, к счастью, не получил. Альпинисты вновь принялись за работу, с тревогой поглядывая на него и |поражаясь, как он смог остаться целым и невредимым. Наконец, все погрузили, и караван выступил в путь. В верховьях ущелья лес стал мельче и реже. Вскоре тяньшанские ели сменились березой и рябиной. Еще выше на склонах росла только одна арча, а в долине - низкорослая трава.